Аристократия духа

Она поняла всё весьма точно, но Кейтону не понравилось это понимание. Он подлинно любил эту трогательную венецианскую канцону, она, как ему казалось, была о нём самом, но чтобы это понимали другие? Он поморщился. Ему показалось, что его публично раздели. Кейтон снова торопливо заиграл и запел, — на сей раз шутовскую французскую песенку о радостях жизни. Она была в одном из куплетов довольно скабрезна, и Энселм целомудренно опустил раблезианский катрен, опасаясь чрезмерно обширных познаний мисс Сомервилл. Вдруг девица и по-французски понимает? Мисс Эбигейл встала и обошла рояль, став там, где сияли свечи в большом напольном канделябре.

Когда он смолк, она неожиданно спросила:

— Но вам ведь не нравится эта музыка, да?

Кейтон с удивлением посмотрел на неё. Что она имела в виду? Да, сам он любил лишь средневековую аскетическую, монастырскую музыку, будоражившую его нервы так же, как страницы некоторых древних латинских книг. Музыку же итальянских опер с их слащавой плебейской прелестью терпеть не мог. Не любил и французские куплеты — песни легкомысленных и пустых людей. С удовольствием вспоминал немногие концерты камерной музыки, где слушал Бетховена. Любил и песни Шуберта. Эта музыка пробирала до мозга костей, оживляла боль, тоску, терзания. Она шла из самых глубин духа и пленяла скорбью, в этой отчаянной и стонущей музыке было нечто, переворачивавшее душу, и когда она, как отходная молитва, на миг умолкала, в мозгу его раздавалось низкое чтение псалмов и звон колокола…

Но об этом он говорить не мог — да и не хотел. Зачем?

Он предпочёл отшутиться.

— Я привередлив, мисс Сомервилл, сегодня мне нравился одно, а завтра другое…

— У нашей Эбигейл тоже извращенный вкус, — кивнула мисс Хилл, — то мотеты и мадригалы Орландо Лассо, то псалмы Бенедетто Марчелло, то оратории Джакомо Кариссими, Николо Жомелли и Никола Порпора, то гимны Франческо Дюранте… Нет, что бы как все…

Кейтон изумленно замер, но быстро опомнился и спел по просьбе мисс Рейчел арию Фигаро, заметив, что мисс Сомервилл смотрит на него внимательно и пристально. Ему почему-то стало тоскливо. Он походя отметил на себе взгляд Роуэна, брошенный исподлобья, почти украдкой. Остин, заметив, что тот смотрит на него, перевел взгляд на мисс Хилл. Сам Кейтон заметил, что на него самого время от времени бросал взгляды и мистер Камэрон — взгляды недоумевающие, пристальные и злые. Энселм уже начал понимать, что привести Камэрона в дом могла только склонность к какой-либо девице — ибо с Ренном он был почти незнаком, и ни разу не заговорил с Тираллом. Судя по тому, что ни одна из девиц не уделяла ему серьёзного внимания — было понятно, на кого бы не было направлено чувство Джастина — оно невзаимно. Но сам Камэрон никого, кроме мисс Сомервилл не видел.

Стало быть… Впрочем, додумать Кейтон не успел — девицы настойчиво требовали от него новых песен.

Глава 11. «Кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остается верен всю жизнь, потому что он привязывается к чему-то постоянному…»

Между тем происходящее в гостиной Хиллов всерьёз раздражало мистера Камэрона. Он никоим образом никогда и предположить бы не мог, что этот урод Кейтон может сойти за светского человека. Джастин несколько раз обращал внимание на его приятный голос, но полагал, что это не Бог весть какое достоинство. То, что этот уродливый тролль наделён столь божественным даром пения, было для Камэрона неприятным сюрпризом. Не менее досадным обстоятельством оказались способности к языкам, коих он сам был лишен начисто. К тому же, сукин сын, оказывается, не лез за словом в карман, был весьма образован, совсем неглуп и весьма красноречив. При свечах он был похож на Мерлина, во всяком случае, ничего отталкивающего в нём не было.

Но все это ничуть не заинтересовало бы Джастина, тем более, что Кейтон вроде бы не собирался переходить ему дорогу, но он не мог не заметить интереса мисс Эбигейл к Энселму, и он-то взбесил до дрожи. К несчастью, ему самому никогда не удавалось надолго привлечь её внимание, она лишь вежливо выслушивала его, роняла несколько учтивых фраз и умолкала, никогда не затрудняя себя поиском тем для разговора. Он понимал, что нелюбим. Но одно дело — спокойное понимание, что некая девица не находит тебя интересным и заслуживающим внимания, — здесь надлежало просто ретироваться, но совсем другое — когда эта чёртова красотка сводит тебя с ума…

Камэрон был влюблён.

Сам он, не задумавшись, увёз бы девицу, если бы не три обстоятельства — братец мисс Эбигейл, великолепный стрелок, мог продырявить ему шкуру с сорока ярдов, родственные связи опекунши Эбигейл леди Блэквуд были огромны и, наконец, характер самой девицы, которая могла и после увоза отказаться выйти за него, и тогда… это могло стоить двадцати лет заключения в Тауэре.