Ариведерчи, Верона!

Они пролетели всю улицу Дориа и в самом конце, в отходящем от нее переулке увидели кавалькаду полицейских мигалок.

– Готовь камеру, – не раздумывая, приказала Лола. – Дана нас сама найдет. Вперед!

– Дай хоть припарковаться-то! – возмутился Стефано.

Они увидели, как впереди них из служебной машины выходит Себастьяно, а сзади заезжает автомобиль Даны.

– Меня выпусти, а потом припаркуешься! И сразу за мной! Пойду на разведку. – Она выскочила из машины, нацепила маску и перебежками двинулась по переулку.

Остановившись за выступом кирпичной стены, решила, что в самую гущу людей лезть не будет, чтобы не завернули, а понаблюдает отсюда.

У неприметного серого подъезда толпились полицейские. Несколько окон в соседних квартирах были открыты, оттуда выглядывали любопытные жители. Кругом царило бестолковое возбуждение – часть полиции была в штатском, они постоянно передвигались, создавая видимость кипучей деятельности, но многие откровенно толкались без дела. Кто-то отдавал приказания, группа криминалистов с чемоданчиками проследовала ко входу. Несколько обитателей дома рвались к себе в квартиры, пытаясь войти в подъезд, но путь им преграждал полицейский, требуя документы.

«Кажется, все отделение сюда пригнали, кого надо и кого не надо. Предполагают, что количеством возьмут, – усмехнулась про себя Лола. – Хотят взять реванш после той оплошности с микрочастицами выстрела».

Один из стражей порядка читал какие-то бумаги, шевеля губами, увидев приближающегося Себастьяно, вытянулся:

– Информация подтвердилась, это Урсула Донато. Факт самоубийства проверяется!

Сердце Лолы подскочило и остановилось в гортани.

«Черт побери! Урсула! Эта несчастная, вечно понурая, усохшая девушка! Неужели ее смерть имеет отношение к убийству двух молодых людей?!»

Мысли лихорадочно взвились и забились в голове, как стайка ночных бабочек, казалось, череп вот-вот разлетится на мелкие кусочки, как упавшая на пол ваза.

«Надо быстро сопоставить факты… Но что нам известно, кроме того, что Урсула была знакома с убитыми?»

Тут же всплыло предположение, что девушка была влюблена в Трифоне.

«Ничего другого сейчас все равно не придумаю, а репортаж надо делать срочно!»

Она увидела, как, стараясь быть незаметным, но уже приготовив аппаратуру, к ней приближается Стефано, а за ним семенит Дана.

– Техникам догадался позвонить? – тут же налетела Лола на оператора.

– Да. Только сейчас нас не получится в эфир выпустить. Они же должны…

– Значит, пойдем в записи! Только тянуть нельзя ни в коем случае, пока сюда наши коллеги не нагрянули!

– А что произошло-то, ты знаешь уже? – с сомнением спросила помощница.

– Знаю! – отрезала Лола, поправила волосы и махнула рукой Стефано: – Включай камеру! – Она вышла вперед. – Так, чтобы вход был виден, по головам мазни, что из окон торчат, ну, и по полицейским тоже.

Только теперь Себастьяно заметил эту вездесущую журналистку, которая уже стояла перед камерой и нахально вела репортаж прямо от дома Урсулы.

Близко она лезть не стала, отметил про себя полицейский, а оттуда, где она находилась, отогнать ее он не имел никакого права.

Но что она может сказать и о чем поведать зрителям, если про самоубийство девушки он сам узнал каких-то двадцать минут тому назад и сразу приехал на место? Откуда у нее может быть информация?

Он видел, как Лола говорила, не переставая, ее помощница слушала пораженно, кажется, даже схватилась за голову.

Лола раздражала его все больше и больше, и, чтобы не нервничать по пустякам, он отвернулся.

– К криминалистам подойдете? – К Себастьяно подлетел полицейский.

– Подойду, конечно! За этим и приехал! – Он еще раз оглянулся на тарахтящую журналистку и вошел в подъезд.

Поднявшись на второй этаж, он тут же прошел к ванной комнате и, не заходя вовнутрь, остановился у открытой двери. Криминалисты загораживали все пространство и напоминали белых медведей. Они были в стерильных молочных комбинезонах с капюшонами, в бахилах и в тонких перчатках. Образ дополняли маски, натянутые до глаз.

– Ну, что там? – издали спросил Себастьяно.

Они подняли головы и расступились.

Замначальника полиции представилась жуткая картина.

Тело Урсулы лежало в ванной, покрытое багряной от крови водой. Голубое лицо с тонким заостренным носом виднелось в изголовье. Длинные распущенные волосы, как водоросли, шевелились в потревоженной криминалистами воде. Такие же синие кисти рук, с глубокими надрезами на венах, покоились на бортах.

– Разбираемся, – неопределенно ответил один из них, сдвинул маску и глотнул воздуха.

– Какие-то идеи есть? По виду, чистое самоубийство, – уверенно заявил Себастьяно, предполагая зацепить их своей убежденностью и таким образом вызвать на дискуссию.

Так и случилось. Со стороны умывальника послышался голос самого низенького и юркого:

– Тебе давно к нам надо переходить! Только взгляд бросил и уже во всем разобрался.

– Но почему же? – не согласился полицейский. – Мне же доложили, что это самоубийство. – Он опять умышленно упустил слово «подозрение», которое присутствовало в докладе.