Аркадий Гайдар без мифов

Я был во время своего путешествия в тибетском храме. – Галка снял с полки позолоченную фигурку Будды. – Там не только молятся, там готовят ученых монахов, в том числе лекарей. И лекарей превосходных. И нам показывали, как воспитывают внимание и память у будущих тибетских врачей. Каждому ученику давали цветок. И за минуту, которую отмеряли песочные часы, нужно было разглядеть и запомнить количество и форму лепестков, тычинок и листьев, их расположение на стебле. Если цветок увядал, то нужно было сказать, сколько лепестков увяло и как изменилась их окраска. Или в комнату входил человек в диковинном одеянии – и за несколько секунд требовалось разглядеть и запомнить, во что он одет, обут, какие на нем украшения и даже количество пуговиц на рукавах и груди. Без внимания и предельной сосредоточенности это было бы невыполнимо.

Голиков не помнил, когда он ушел от Николая Николаевича. Он только помнил, что ходил по темному городу, не разбирая, где дорога, где лужи. И дал самому себе слово, что разовьет память и наблюдательность еще лучше, чем эти монахи-лекари, и сможет, взглянув на страницу учебника, сразу все понять и запомнить. А если попадет к папе на фронт, то попросится в разведку, обманом проникнет в немецкий штаб, взглянет на их карты – и запомнит расположение линий и стрелок.

Обладая хорошей зрительной памятью, Аркадий придумал для себя вот что. Перед сном прочитывал несколько страниц Гоголя или отрывок из повести Льва Толстого. А утром обнаруживал, что помнит прочитанное накануне слово в слово.

Став писателем, Аркадий Петрович Гайдар помнил наизусть свои повести и рассказы и часто читал их с эстрады или в дружеской компании. Товарищи, случалось, на спор проверяли его по тексту книг. Гайдар не ошибся ни разу.

Одиннадцатилетний мудрец

Дружба ученика и учителя сопровождалась стремительным интеллектуальным и нравственным ростом Аркадия.

Первыми на это обратили внимание… товарищи по училищу.

Во втором классе Аркадий был чуть выше других, тонкокостным и невероятно худым. Мать-акушерка одна обеспечивала семью из шести человек. Как выглядел Аркадий, можно увидеть на знаменитых снимках, где запечатлена вся семья, только на одной фотографии нет отца. Петр Исидорович, напоминаю, находился на фронте.

При этом Голиков пользовался самым большим авторитетом среди реалистов. Подростки, как правило, высоко ценят, прежде всего, физическую силу. Голиков особенной силой не обладал. Славился он, прежде всего, своим бесстрашием. Если откормленные сыновья местных богатеев, сговорясь, начинали бить мальчишек – бедняков, поляков и евреев, в школьном коридоре или даже на улице раздавался крик «Аркашка!». Дружил ли парнишка, которого лупцевали, с Голиковым или Аркадий видел его впервые, значения не имело.

Если Аркадий слышал крик о помощи или видел кучу мальчишек, где из-под груды упитанных тел выглядывало испуганное, а иногда и окровавленное лицо очередной жертвы, он в тот же миг подлетал к этой копошившейся груде и начинал ее раскидывать. Тогда уже налетчики начинали кричать друг другу: «Бежим! Это Аркашка!»

И хотя по скромным габаритам Голикова громадной силе появиться было неоткуда – возмущение придавало ему такую энергию, что даже старшеклассники предпочитали с ним не связываться. Налетчики уже знали: в ответ на любое сопротивление Голиков обрушивал серию стремительных, повторяющихся ударов. Никто из обидчиков такой техникой не обладал. И она порождала страх.

А еще реалисты уважали Аркадия за ясный практический ум. Даже малознакомые ребята, если у них возникала проблема, шли за советом и помощью к Голикову.

Однажды возникла такая коллизия. Аркадий дружил с Колей Киселевым (которого вытащил из полыньи) и оберегал Костю Кудрявцева, беззащитного и странноватого деревенского парня, которому часто доставалось от школьных учителей. Тогдашний сельский образ жизни с его однообразным трудом мало способствовал развитию детей.

Коля приехал из города Лукоянова. В Арзамасе он снимал комнату с обедами у местного священника. Костины же родители пахали землю где-то в глуши Новгородчины. А жил он у дяди с тетей, лавочников, которые его нещадно эксплуатировали. Костя был для них бесплатным батраком.

Как-то на большой перемене оба приятеля подошли к Аркадию. У каждого к нему имелось дело.

– Что у вас? – спросил Голиков.

– Ведьма мне п-поставила т-третью д-двойку и сказала, что оставит на в-второй год, – пожаловался Костя. Ведьмой в реальном училище звали преподавательницу французского языка.

– А что, Николай, у тебя? – обернулся Аркадий к Киселеву.

– Я тоже тебя искал, – обиженно ответил Киселев. – У меня большие неприятности: гонят из квартиры.

– Ничего себе денек начинается, – вполголоса произнес Голиков и тихо засвистел, что было у него признаком большой озабоченности.

– Встретимся на улице после уроков.

Когда Аркадий вышел из училища, товарищи ждали его на тротуаре. Голиков кивнул им и двинулся в сторону дома.

– Ты что, не выучил урока? – спросил он Кудрявцева.