Аркадия (СИ)

- Ты - да, - кивнул Аурелиуш. В подробности ему вдаваться не хотелось. Он не единожды видел, как она пыталась разбить себе голову о камень. Ей часто казалось, что ее разум кто-то захватывает, тогда она кричала, что они уже здесь, ползают в мягком и теплом ее мозге. А Аурелиуш пытался удержать ее голову, чтобы только она не разбила себе череп. Она никогда не плакала от боли, но могла заплакать от того, что звезды слишком яркие, а это значит, что они подобрались близко. Гости с далеких звезд.

Но Аурелиуш не любил ее меньше. Просто такой была она, но он сам выбрал ее когда-то.

Он поцеловал Ладу, и она ответила. Губы у нее были мягкие и теплые. Нос - холодный, руки - очень холодные, а губы теплые.

Тогда она впервые, со времени того их разговора, с которого все началось, напомнила ему об обещании, которое он дал.

- Забери меня отсюда, - прошептала она.

- И куда тебя забрать? - спросил он, смеясь. - В леса?

Но она была серьезной, она покачала головой.

- Я хочу путешествовать по миру. Я хочу увидеть его. Прежде, чем они захватят его.

Это было и смешно, и страшно тоже. Еще Аурелиуш подумал, что Лада, не осознавая, что больная, понимает каким-то иным способом, что здесь ей все хуже. Приступы у нее стали частые, и Аурелиуш слышал, как Каспар обсуждает с Неблагим Королем, что еще чуть-чуть, и Ладу нужно будет заменить.

Аурелиуш ведь и сам думал, что нужно будет, рано или поздно, бежать, чтобы спасти ее.

Только она обо всем этом не думала. Ее мысли занимало другое.

- Я избранная, понимаешь? Я могла бы спасти мир! Нас всех! Я там нужна больше, чем здесь! Я там смогу всем помочь!

Аурелиуш смотрел в родниковую воду ее глаз и видел, что в них слезы. Ее приводил в отчаяние мир, рушившийся в ее голове. Ему было грустно от этого. И он сказал:

- Давай-ка подумаем, как мы можем сбежать.

- Отец будет зол.

- Это уж точно. Но нас здесь уже не будет, чтобы хорошенько от него получить, правда?

Она кивнула.

- Давай так, я найду способ. Есть у меня она идея, но я глупый, и идея моя глупая. Но мы можем попробовать.

Аурелиуш должен был сделать это ради нее, пока Отец Смерти и Пустоты не нашел, кем ее заменить. Он пообещал ей, давным-давно. Выполнить обещание значило - спасти ее.

- Но ты мне веришь? - спросила она пытливо. Иногда в ней просыпалось цепкое внимание, свойственное душевнобольным и грозная проницательность. Аурелиуш улыбнулся ей.

- Конечно, я тебе верю. Я тоже не смотрю на звезды. Как ты. Мы вместе.

А потом он принялся целовать ее, и целовал долго-долго, пока голова не заболела от нехватки воздуха. Все ведь могло и очень плохо кончиться. И хотя Аурелиушу везло всегда, он едва ли не впервые боялся. Ведь у него теперь была Лада.

- Я люблю тебя, - прошептал он. И она покровительственным, смешным жестом положила руку ему на голову, тонкие пальцы сжали его волосы.

- И я тебя тоже люблю, - сказала она. - Тебе понравится реальный мир. Там столько интересного для нас с тобой.

Она прижалась к нему теснее и некоторое время сидела молча.

А потом Аурелиуш отстранился и долго смотрел на ее зацелованные губы.

Река под ними шумела, и в ее волнах перекатывались законченные человеческие жизни. Возможно, скоро им предстояло плыть внизу, под мостом.

***

А я открыла глаза и смотрела, смотрела, смотрела без конца в большой экран неба надо мной, и вместе со звездами горели перед глазами миллиарды их названий, они выплывали из темноты, стоило сосредоточить взгляд, навязчивые и разрывающие голову. Цифры координат плясали, удаляясь и приближаясь, формулы демонстрировали мне все происходившее в утробе звезд, бесконечное, непредставимое горение, взрывы. Иногда небо казалось мне белым из-за обилия букв и цифр. Но сейчас я была благодарна этому заполоняющему голову ощущению, такому огромному, что все остальное просто перестало существовать. Я смотрела и смотрела, а когда у меня перестало хватать сил, закрыла глаза.

Открыв их, я снова увидела только темное небо в крошках звезд.

И тогда я сказала себе:

- Забудь.

Вовсе не потому, что я увидела нечто ужасное. Наоборот, мои родители были красивы и счастливы, чего еще можно было пожелать. Мама была странной, папа - наивным, и они были как парочка из фильма, очаровательные и беспутные. Нет, ничего страшного в моем сне не было.

Просто приняв его за реальность, впустив в себя это понимание, я лишалась последней возможности лгать себе. Я все думала: это какая-то ошибка, я ничем не связана с этой историей, я не обречена провести здесь вечность.

Но во сне я видела маму и папу, судя по всему, они и вправду отдали меня за возможность попасть в мир над Аркадией.

Я не думала, что они хотели мне зла, и все же я злилась. Как они могли не подумать о том, что крохотное существо, о котором они тогда, может, и не знали, однажды станет взрослым, самостоятельным человеком, которому будет хотеться жить своей жизнью, быть свободным.