Арканмирр

Проводник был вынужден взглянуть на собеседника совершенно иначе. Среди кочевников практически не было людей, осведомленных даже о самом факте существования Темной Стороны. Коли такую серьезную информацию свободно открывает ему один из гяуров, это значит, что варвары куда более сведущи в Тайнах, чем всегда полагали Старейшие.

Впрочем, наивность их от этого не уменьшается. Разве можно так, походя и без уверток, говорить о подобном?

— А что значит этот город для вас? — спросил вдруг варвар.

Теперь вздрогнул Проводник.

Я не то чтобы знал причину такого странного поведения кочевников. После того как я ушел от Алерона, внутренний голос обиженно молчал, — считая, вероятно, что я нарушил Его планы. Мне это доставило несказанное удовольствие.

Их обреченных взоров, устремленных в направлении Города Мечты, мог не заметить лишь слепой. А глубинное сходство города с Храмом Темной Луны и Роковым Замком, что располагался в Преисподней, в Круге Пятом, наводило на очень серьезные подозрения. Только мысли эти я никак не мог облечь в слова. Потому-то и задал вопрос, так перепугавший того, кого называли Проводником.

— Город Мечты — наша родина, — прошептал кочевник, отвечая, казалось, не на мой вопрос, а на свои собственные треволнения. — Ни один народ в мире не может сказать, что проклят так, как мы. Запрет мешает нам пересечь границы города.

— Запрет?

— Предки наши много веков назад поклялись уничтожить отступников от истинной веры, а до тех пор не переступать городской черты. Клятва была дана, и мы вынуждены исполнять ее до сих пор.

Что-то эта фраза мне напомнила…

Ну да, точно! Это был отрывок из рассказанного Фионом предания о Странствующем Ангеле-Мстителе:

«…Пока торжествует зло и преумножается несправедливость, пока недобрые люди помыкают мужчинами и глумятся над женщинами, пока обижают слабых — людей ли, животных ли… до тех пор не знать мне отдыха под небесами, не ведать покоя ни за накрытым столом, ни в мягкой постели». [32]

А звали этого странного ангела — Кейн Идущий-с-Громом. Вот-вот, тот самый Кейн, боевой жезл которого каким-то образом попал в руки Повелителя Драгоценностей…

Затем я подметил иное совпадение: о Проклятии Вечных Скитаний, наложенном на вестерлингов, говорил и Колин, причем говорил с той же угрюмой обреченностью, что и Проводник. Я попытался вспомнить еще что-нибудь в таком роде — и у меня потемнело в глазах.

В одной из древнейших готландских саг говорилось о тех, кто покинул отчизну ради сохранения рода; о тех, кто был обречен на изгнание… Мысленно сопоставляя сагу с той странной поэмой о Рагнароке — вернее, с последовавшей за нею сценой, — я получил заключение, которому не мог поверить.

Такого не может быть!

Жаль, я не знаю мифов сидхе и половинчиков… Тогда бы было несложно проверить мое невероятное предположение о том, что ВСЕ народы Арканмирра — изгнанники и прибыли сюда для какой-то тайной цели, которую им попросту не удосужились открыть…

«Говорил же я: поменьше думай об этом, — скорбно заметил Он. — Теперь тебе придется замолчать навсегда».

Мое тело снова накрепко сковала чужая воля. Ноги плотнее стиснули бока лошади, руки резко встряхнули поводья; лошадь поднялась на дыбы, пронзительно заржав, а затем ринулась к воротам запретного Города Мечты.

Подтверждение получено, кисло подумал я, однако ценою тому определенно станет — если уже не стала — моя жизнь…

Разряды синих молний поразили лошадь, буквально испепелив бедное животное. Я вылетел из седла и покатился по песку, непонятным образом ускользнув от остальных молний, направленных уже в меня. Размышления о тайне народов Арканмирра отошли на задний план, как и все прочие мысли, не относящиеся к проблемам выживания.

Уклонившись еще от двух молний, я внезапно понял, что сковывающие чары исчезли. Похоже, что прямое и открытое убийство не в Его обычае. Эту мысль я отодвинул в сторону, но не выкинул из головы окончательно. Следовало обдумать перспективы… но позже.

Три разряда… Один впился в песок прямо у моей головы, когда я упал, чтобы пропустить второй над собой; последний попал в мифриловую броню, застонавшую от такого обращения, рассеялся по ней и с грозным шипением исчез. Кольчуга почернела, словно по ней долго возили куском угля.

И внезапно стало тихо. Никаких громов и молний, никаких прочих опасностей — видимых, по крайней мере. Даже удушающая жара пропала, а воздух стал резким и свежим, как после хорошей грозы. Впрочем, это в определенном смысле и была гроза.

Врата Города Мечты, находившиеся теперь буквально в сорока шагах от меня, начали открываться. Пожав плечами, я пошел навстречу своей гибели.

Игла черного пламени вонзилась в мозг Джафара, заставив Алхимика высказать пославшему ее свое крайнее недовольство. Столь витиеватых ругательств даже сквернослов Маркус ни разу не слышал. Истерлинг смущенно заткнулся.

— Так-то лучше, — удовлетворенно улыбнулся Властитель. — Теперь выкладывай, в чем дело.

Гомункулус в стеклянной колбе беззвучно зашевелил губами.

— Черные Пески? Там же даже орки дохнут от жажды!

Гомункулус настаивал на своем.