Архангелы и Ко

Но хозяева фирмы не только страховкой озаботились. Они озаботились еще и ПБРЕстраховкой. Они сформировали экспедицию из людей, которые в случае какой непредвиденности… нет, не только да и не столько воздержатся от жалоб во всякие официальные органы. Гораздо важнее, что ИЗ-ЗА этих людей в такие органы тоже обращаться никто не станет. Новоэдемцы для своих предатели, отрезанный… как это… а, во: ломоть; а про остальных даже объяснять скучно. Вторая перестраховка: один из хозяев, чтоб кем чего до срока не уподозрилось, возглавил экспедицию лично. Ах, какой риск! Ура герою, мать его заломать! Бурные аплодисменты в зале! Впрочем, аплодисменты, пожалуй, пока отставим. «Ах, какой риск» заботливо сведен к минимуму: на глиссер хитрое противоугонное устройство поставили, дооборудовали корабль спасательной «грушей на кишке», в якобы секретари наняли ломаного мужика Фила… Кстати, не знаешь, кто он?

К чести Клауса следует признать, что он хоть и с запозданием, но все-таки сообразил, кому адресован этот вопрос. Сообразил и сумел ответить:

— Совершенно случайно знаю. Это твой соотечественник. Полное его имя Филипп, Филипп Горчаков. Бывший шеф-пилот испытательной эскадрильи КБ имени Сухого. Года четыре назад его фотографии были во всех масс-медиа… ну, то есть во всех некоторых. В специальных. Первая и пока единственная попытка забортного выхода при сопространственном перелете. Неудачная попытка — испытатель потерял руку. А вообще-то он считался одним из крупнейших асов около— и межпланетного пилотажа.

Матвей скрипнул зубами. Не многовато ли всякой всячины «случайно знает» этот чертов афгано-немец?! Кто где с кем на каком языке говорил… Теперь вот это… «Твой соотечественник»… Плюс давешнее ехидненькое «тебе виднее»…

Нет, ничего этого бухгалтер Бэд не озвучил. Не считал он еще покамест себя готовым к подобному разговору. Он просто сказал, подразумевая услышанное:

— Чего-то в этом роде я и ожидал. И еще о перестраховке. Фрегат без опознавательных знаков. Небось тенью шел за нами, а когда стало ясно, что с реакторам и торможением мы все-таки справились, — проявился и задействовал, как ты изволил выразиться, артиллерию. Кажется, артиллерию когда-то называли последним доводом… как их… фараонов, что ли? Ладно, неважно. Важно, что баечка получается до омерзения складной.

— И все-таки это всего лишь баечка, — тихонько сказал «чертов афгано-немец».

— Нет. — Матвей вдруг обнаружил, что за неприятной беседой проглядел хвост плавучей байсанской бесконечности: теперь на экране было мутно и пусто.

Он вздохнул и повторил:

— Нет. Дрянь, которой они трахнули корабельную локалку, могли применить только деятели из «Глобкэмикал». Вот… И из всего изложенного выше проистекает следующее… По логике этой затеи… Не знаю, как они планировали использовать полученные дивиденды. Скорее всего, собирались объявить фирму банкротом и начать на новом месте новое дело или еще что-нибудь — это нюансы. Но вот что НЕ нюансы: прежде чем отстегнуть им аж этакенную страховку, страховщики обязательно проведут расследование. Поэтому наши затейники-Шостаки не угомонятся, пока не удостоверятся, что улик действительно не осталось. Понял? Они будут очень тщательно искать, и, боюсь, не только с орбиты. Не знаю, сколько у нас еще времени. День? Неделя? Месяц? Не знаю. Знаю только, что они нас обязательно найдут. И доделают начатое. Понял?

— Пожалуй, — сказал Клаус. — А ты понял, почему я не хотел, чтоб ты ляпнул это при Лафорже и Маке?

— Пожалуй, — сказал Матвей.

Они глянули друг на друга и проскандировали чуть ли не хором:

— И им спокойнее, и нам только паники не хватало!

Потом Молчанов скользнул рассеянным взглядом по экрану, увидел все ту же скучную мутную пустоту, вздохнул и поднялся.

— Ладно, — еще раз вздохнул он. — Пойду посмотрю, что там у меня в каюте творится. И вообще.

— Погоди! — Клаус тоже вскочил и, оттолкнув Матвея, полез куда-то под пультовую консоль.

С мученическим вздохом Молчанов присел было на кресельный подлокотник, однако «годить» потребовалось недолго. Кадыр-оглы почти сразу же вынырнул из-под пульта и ткнул в руки лже-Рашну небольшой увесистый футляр:

— Это ноуткомп.

— Без тебя вижу, — сварливо хмыкнул Матвей. — Причем крайне дерьмовый: ставлю аутбрилл против зубной щетки, что у него вместо жесткой памяти сорокагиговая эллипсетка, обычное «семечко». А размеры-то, мама моя… Ты что, обчистил музей палеолита? Да примитивнейший школьный «хэлпер» в сто раз меньше, в тыщу раз легче и умней в миллион… Ну, так и на хрена же мне этот утиль?

Клаус выпрямился и присел на пульт.

— Встречаются это два преферансиста, — проникновенно сообщил он, рассматривая Молчанова (точь-в-точь так, как Молчанов недавно рассматривал полудюймового кашалота). — Один другому говорит: «Давай сыграем». И протягивает нераспечатанную колоду. Тот берет, небрежно взвешивает на ладони и возмущается: «Что ты мне суешь?! Здесь не хватает десятки бубен!»