Архетип Великой матери с древности и до наших дней. Сборник исследований

В Ирландии изображение Солнца для космической силы света было убедительнее, чем свет ночного неба, а дарящее жизнь солнечное тепло представляло функцию космической созидающей силы мощнее, чем свет Луны или звезд. Хотя Бриан не был забыт как ночной свет (поэтому он приравнивается к Архангелу Михаилу²²), Бригитта-Бриан более популярны в народе как дневные свет и жара

²³. Луг (Луд) — это другое имя Бриана, в других аллегориях литературы, где он представляет побеждающие ночь силы дня, это поэтический образ возрождения весны. Тема снова появляется в аллегорической истории о Мидире и игре в шахматы, в ней заметны следы представленной драмы. В цикле Луга место Бригитты занимает Этайн или Этан²⁴

. Луг, сын Дагды, является одним из его трех сыновей, который выбил закрытый глаз у Балора (отца Дагды). Этот ужасного вида глаз излучал смертельные молнии, когда открывался, а второй обладал благотворным действием. Эта известная битва происходит в разных версиях в день праздника Самайн, первого ноября, это кельтское начало зимы.В некоторых версиях особо подчеркивается схожий с Таммузом характер Луга в качестве создателя мира или Гермеса (божественного филида, музыканта и кузнеца). В одной молитве Ашшурна-сирпала к Иштар в Ниневии ее называют «дочь Син» (бога Луны), сестрой-близнецом Шамаша (Солнца)»²⁵.

В индийском мистицизме открытый и благотворный глаз Солнца является проявлением Брахмана, возвышенной первопричины в качестве деваты, сияющего огня, мирового глаза. В Гаятри-мантре адепт говорит — после произнесения слога А-У-М (Брахма, созидающая сила, Вишну, поддерживающая сила, и Рудра, разрушающая сила): — «О, преклонимся перед истинным божественным солнцем, всевышним богом, освещающим всё, от кого всё исходит, к кому всё должно вернуться, кого мы призываем направлять наш разум в нашем продвижении к его святым стопам. А-У-М». (Четырехчленную цель можно резюмировать как проявление божественной и возвышенной самости и как следствие достижение надлежащего освобождения от нее.) Тибетолог Йохан Ван Манен писал в отзыве на Shakti and Shakta, Essays and Addresses on the Shakta Tantrashdstra сэра Джона Вудроффа в «Theosophist» за июль 1919 года: «Одна из загадок индийского мышления заключается в том, что его символизм является кинетическим, а не статичным, поэтому оно не поддается объективному формализму западного мышления. Поэтому бог в индуизме может быть другим, и еще другим, а затем снова другим — почти любой философский принцип является «аспектом» другого принципа, и он никогда не является четко очерченной, независимой вещью в себе». Для Манена «эти символы становятся психологической мифологией вместо космической». Давайте попытаемся улучшить это улучшение. Под «индийским мышлением» подразумевается «восточная образность», поэтому загадка перестает быть загадкой и ее можно применить также и к древним шумерским религиозным эпосам, гимнам и текстам. Не нужно забывать о том, что поэтическая образность в приведенной метафоре (или «аллегория») является признанным методом для умозаключений! Любое мышление в языке является переводом в наглядную форму идей осознанного духа в стремлении объяснить и разумно показать опыт, большая часть которого существует в бессознательном.

В древних гэльских преданиях и гимнах католических западных шотландских островов, собранных Кармихаэлем²⁶

, Брида (Бригитта)значительнее Мойры (то есть Девы Марии) и настолько сильнее, что возникает мысль об их изначальном языческом происхождении. Возможно, они были адаптированы для использования в христианстве, и сделали это гностики. Праздник Мойры отмечался 15 августа нового исчисления времени, то есть это была дата Лугнасад по старому исчислению времени в ирландской литературе, время собраний и праздников, которые проводились в период от двух недель до первого августа и до двух недель после в честь Луга и его приемной матери Тайльтиу. На этих праздниках принимались законы, проводились игры, а также поэтические и музыкальные соревнования. Современные игры Тайльтиу являются их возрождением.

На Гебридах Мойра Матар (Мать Мария или Великая Мать) во времена Кармихаэля почиталась в рамках церемоний, которые были вполне языческими. Среди других хорошо известных гностических светил Сет, Енох и Ноэ появляются в аллегорических генеалогиях богов, богинь и поэтов-провидцев одновременно в ирландской литературе; в эфиопских литургиях 15-го столетия²⁷ Мария, сияющая как белая жемчужина, спускается с небес с помощью Сета, Еноха, Кайнана (кузнеца?), Мафусаила и, среди прочих, Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, Давида, Соломона и, наконец, Иоахима, супруга Ханны. При этом Мария идентифицируется как «Белая Птица» и к ней обращаются как к «Жемчужине Марии, Матери Света».