Архимаг в матроске. Трилогия

Тональность песни, которую поёт Миреллидион, резко меняется. Он тоже знает про захват демона всеми десятью Лучами. Путы вокруг Пазузу наливаются силой и начинают стягивать его тело. Я же чувствую, как резко возрос поток энергии, проходящий через меня. По-моему, у меня носом идёт кровь. Но это уже не важно. Мы давим! Давим архидемона!!

Пазузу всё ещё может уйти. Но для демона уйти, не выполнив Миссию – значит односторонне расторгнуть Контракт. В этом случае он должен вернуть плату в двойном размере. А гекатомба – это 99 душ. То есть, вернуть ему придётся 198. Разумеется, такое не понравится никакому демону.

Наконец, когда сплетённый Лучами кокон стал размером с яичный желток, Пазузу не выдержал. С яростным воплем он Уходит обратно в свой мир. А я, прежде чем упасть на землю без чувств, ещё успеваю услышать радостный вопль десятков освобождённых от вечного рабства душ разумных…

Глава 36

Просыпаюсь я от чувства голода. Кушать хочу. Но шевелиться, при этом, не хочу совершенно. Теперь я понимаю, что чувствовал Ригорн, лёжа под Дубом Сашки после применения Пламени Забабы. Полный упадок сил. А ведь это я не сам применял заклинание. Я всего лишь пропускал через себя Лучи Лесов. Правда, и наш Триумф Леса, пожалуй, будет помощнее, чем Пламя Забабы. Архидемона Пламенем серьёзно повредить бы не удалось.

Открываю глаза. Я в небольшой комнате с деревянными стенами. За окном серый день. Идёт дождь, капли стекают по стеклу. Лежу на неширокой кровати, укрытый тонким шерстяным одеялом. Преодолевая слабость, с трудом поворачиваю голову и вижу аккуратно сложенную на стуле рядом с кроватью собственную одежду. На другом стуле сидит невысокая эльфийская девушка лет двадцати.

Увидев, что я пришёл в себя, девушка немедленно вскочила со стула, бухнулась на колени, и неподвижно застыла, глядя в пол. И как это понимать? Первый, доклад! Где я?

Оказывается, я нахожусь в жилище Аграфена, недалеко от заветной поляны. Я был без сознания весь прошлый день и всю ночь. Сейчас уже позднее утро следующего дня. Идёт дождь (спасибо, Первый, это я и сам заметил). Всё нормально, чиним небольшие повреждения, нанесённые Пазузу Лесу. На горизонте виден наш возвращающийся с войны отряд.

Вылез из Слияния. Стало ещё хуже. Пить хочу. Собравшись с силами, хрипло прошу девушку дать мне напиться. Ни слова не говоря та, всё так же на коленях, подползает к столу, берёт с него небольшой чайник, и очень аккуратно даёт мне из него напиться. Что-то кисло-сладкое. Ладно, не молоко – ну и хорошо.

Кое-как, опираясь на подушки, принимаю сидячее положение. Вижу, что девушка хочет помочь мне сесть, но почему-то не делает этого. По-моему, она меня боится.

– Ты кто такая? – спрашиваю я её.

– Я Аллениэль, дочь главы Первого Дома Ареллиниона, о, Великая Мать, – всё так же глядя в пол отвечает девушка.

– А чего по полу на коленях ползаешь?

– Не смею стоять в присутствии Великой Матери, о, повелительница.

Ой! По-моему, я вчера слишком сильно запугал эльфов. Кто же знал, что они такие нервные?

– Повелеваю, встань на ноги, – говорю я ей. – Как, ты сказала, тебя зовут?

– Аллениэль, о Великая Мать, – всё так же глядя в пол девушка встаёт с колен.

– Сложно, я так забуду, – мне очень понравился метод Аркаши сокращать трудные имена. – Будешь Алёна. Не возражаешь?

– Повинуюсь, о, Великая Мать.

– Да пошутила я вчера с этой великой матерью. Забей. Я – Леона. Просто Леона.

– Молю простить мою дерзость, о, могущественная, но Вы – Великая Мать. Все эльфы признают это. Лишь Великая Мать Лесов может собрать и удерживать силы всех Лесов сразу. Никто, кроме Великой Матери, не может применить Триумф Леса!

Ах, вот в чём дело! Действительно, иногда выдумка становится реальностью. Я ведь вчера Аграфену просто так про великую мать ляпнул. Для солидности. А оно вон как всё обернулось.

– А зачем меня раздели?

– Простите нас, о, могущественная, но вчера Вы упали на мокрую от дождя почву и сильно испачкались. И ещё у Вас шла кровь носом и одеяния Ваши были в крови. Мой отец поручил дочерям знатнейших эльфов позаботиться о Вас. Мы раздели Вас, омыли Ваше тело в чистейшей воде, и принесли сюда, в жилище моего отца. Одежда же Ваша была тщательно очищена от грязи и крови. Простите нашу дерзость.

– Ладно, проехали. Омыли – так омыли. Слышь, Алён, ты бы чего пожрать мне организовала, а?

– Я тотчас отдам распоряжение, о, Великая Мать. Желаете ли Вы вкушать пищу, возлежа на ложе, или перейдёте за стол.

– На ложе. Лениво вставать.

– Повинуюсь, о, могущественная. Будет ли позволено мне удалиться?

– Удаляйся. И побыстрее там. А то кушать хочется.

Алёна, пятясь, вышла из двери спиной вперёд. По-моему, её переклинило с этой великой матерью. Или она такая и была раньше? Может, она просто дурочка и всегда себя так вела?

Пока мне ходят за едой, лезу проверить почту. Ого, сразу три письма! Понятно. В последних двух ректор беспокоится. Не понимает, что происходит у меня. Просит срочно ответить хоть что-нибудь. А тут что? Угу, Леса уходят, Академия восстанавливает разрушенное ими.