Архипелаг двух морей

Промышленники, разумеется, не вели научных наблюдений, не занимались составлением даже самых примитивных карт (исключение составляет «Опись» острова Первый Ляховский, выполненная в 1775-1777 годах геодезии учеником Хвойновым, которая, по свидетельству Ф. П. Врангеля, «в главных размерениях острова неверна, а в частных подробностях довольно хороша»). Препятствием в деле изучения островов стало право на монопольное владение ими, позже перешедшее от Ляхова к отцу и сыну Сыроватским. Уже известные нам купец Протодьяконов и мещанин Бельков подали ходатайство о праве вести промысел на острове Котельном. Разгоревшийся конфликт дошел до министра коммерции, который затребовал сведения об островах. Представленные материалы не были сочтены удовлетворительными. Наконец, делом заинтересовался сам государственный канцлер Н. П. Румянцев, и по его инициативе в 1808 году была организована экспедиция под началом коллежского регистратора М. М. Геденштрома.

Матвей Матвеевич Геденштром

«Мне предписано было снимать положение берегов вернейшим образом и сочинять самые приближительные карты, полагая географическую широту и долготу мест по собственным астрономическим наблюдениям, и описывать притом все предметы, относящиеся к естественной истории, и в особенности те, которые могут составить отрасль народной промышленности» - так писал в отчете М. М. Геденштром.

Геденштром не был ни профессиональным путешественником, ни ученым. До приезда в Сибирь он служил чиновником в Ревеле. Получив задание возглавить экспедицию и полагая, что знаний астрономии и математики у него недостаточно, он первым делом выписал из столицы книги по этим дисциплинам. Геденштром восхищался подвигами Ермака и его последователей, их «отчаянной дерзостью, непреодолимым мужеством и непонятной неутомимостью», сам же был, казалось, человеком совсем иного склада - хрупким горожанином, не умевшим даже ездить верхом, что было необычно для дворянина тех лет. И, тем не менее, именно верхом он проделал первую часть своего маршрута, не менее тысячи пятисот километров, от Якутска до Усть-Янска.

Из нашего сегодняшнего обихода ушло словосочетание «покорение Севера». «Покорение» наводит на мысль об агрессии, об оккупации. Сегодня мы говорим «освоение Севера», как бы подразумевая взаимодействие двух равных, дружественных партнеров: человека и природы. Но еще менее ста лет назад писали «покорение», и это было справедливо, так как почти безоружный тогда человек выходил на борьбу с заведомо превосходящими силами Арктики. В конечном счете, покорение, или освоение, Севера, как угодно, сводилось к борьбе против холода, все остальные трудности суть производные от главного.

Так вот, группа Геденштрома двигалась в течение двух с половиной месяцев, в разгар зимы, через районы с самыми низкими на Земле, кроме Антарктиды, температурами. Позже М. М. Геденштром писал: «С грустью и робостью в душе вступает в сию мертвую страну изнеженный европеец: один долг гонит его вперед и невольно возбуждает его мужество. Но скоро привыкает он к новой жизни: человек, сотворенный для всех климатов, легко приучается сносить все ужасы природы, только бы не оставляли его бодрость духа и охота к делу».

В Усть-Янск группа прибыла 5 февраля 1809 года. Здесь встретили Геденштрома враждебно. Якутские князьцы, подстрекаемые промышленниками, старались не дать путешественникам рыбу и нарты. Матвей Матвеевич ездил по тундре вокруг Усть-Янска, заходил в урасы якутов («Ураса, - писал он, - есть строение, у которого основание круглое, а верх острый, строится из бревен, покрывается дерном и имеет вид сахарной головы; посредине очаг»), просил помочь ему. Обходительное обращение, почти ежедневные угощения водкой и табаком - старый, но верный метод! - постепенно делали свое дело...

...Мне давно хотелось побывать в районе устья Яны, посмотреть на места, откуда уходили полярные экспедиции наших предков. Тогда здесь, среди приморских тундр, кипели страсти, рождались и сгорали состояния. Впрочем, уже в 1820 году, когда Усть-Янское селение посетила экспедиция П. Ф. Анжу, оно состояло всего из трех домов и двух юрт, где жили «два семейства мещан, занимающихся промыслом мамонтовой кости, лекарский ученик, изможденный старостью и болезнями, еще один старик мещанин и два семейства якутов».