Архипелаг ГУЛаг

Академик Сергей Вавилов после расправы над своим великим братом пошел в лакейские президенты. (Усатый шутник в издёвку придумал, проверял человеческое сердце.) А. Н. Толстой, советский граф, остерегался не только посещать, но деньги давать семье своего пострадавшего брата. Леонид Леонов запретил своей жене, урожденной Сабашниковой, посещать семью её посаженного брата С. М. Сабашникова. А легендарный Димитров, этот лев рыкающий лейпцигского процесса отступился и не спас, предал своих друзей Попова и Танева, когда им, освобожденным по фашистскому суду, вкатили на советской земле по 15 лет "за покушение на товарища Димитрова" (в Краслаге они отбывали).

Положение у семей арестованных было известно какое. Вспоминает В. Я. Кавешан из Калуги: после ареста отца от нас все бежали, как от прокаженных, мне пришлось школу бросить - затравили ребята (растут предатели! растут палачи!), а мать уволили с работы. Приходилось побираться.

Одну семью арестованного москвича в 1937 г. - мать с ребятишками, милиционеры повезли на вокзал - ссылать. И вдруг, когда вокзал проходили, мальчишка (лет восьми) исчез. Милиционеры искрутились, найти не могли. Сослали семью без этого мальчишки. Оказывается он нырнул под красную ткань, обматывающую высокую разножку под бюстом Сталина, и так просидел, пока миновала опасность. Потом вернулся домой - квартира опечатана. Он к соседям, он к знакомым, он к друзьям папы и мамы - и не только никто не принял этого мальчика в семью, но ночевать не оставили! И он сдался в детдом... Современники! Соотечественники! Узнаёте ли вы свою харю?

И всё это - только легчайшая ступень предательства - отстранение. А сколько еще заманчивых ступеней - и какое множество людей опускалось по ним? Те, кто уволили мать Кавешан с работы - не отстранились? внесли свою лепту? Те, послушные звонку оперативника, кто послали Никитину на чёрную работу, чтоб скорее стала стукачкой? Да те редакторы, которые бросались вычёркивать имя вчера арестованного писателя?

Маршал Блюхер - вот символ той эпохи: сидел совой в президиуме суда и судил Тухачевского (впрочем, и тот сделал бы так же). Расстреляли Тухачевского - снесли голову и Блюхеру. Или прославленные профессора медицины Виноградов и Шерешевский. Мы помним, как пали они жертвой злодейского оговора в 1952 году - но не менее же злодейский оговор на собратьев своих Плетнёва и Левина они подписали в 1936-м. (Венценосец тренировался в сюжете и на душах...)

Люди жили в поле предательства - и лучшие доводы шли на оправдание его. В 1937 году одна супружеская пара ждала ареста - из-за того, что жена приехала из Польши. И согласились они так: не дожидаясь этого ареста, муж донёс на жену! Её арестовали, а он "очистился" в глазах НКВД и остался на свободе. - Всё в том же достославном году старый политкаторжанин Адольф Межов, уходя в тюрьму, произнёс своей единственной любимой дочери Изабелле: "мы отдали жизнь за советскую власть - и пусть никто не воспользуется твоей обидой. Поступай в комсомол!" По суду Межову не запретили переписку, но комсомол потребовал, чтоб дочь не вела её - и в духе отцовского напутствия дочь отреклась от отца.

Сколько было тогда этих отречений! - то публичных, то печатных: "Я, имя рек, с такого-то числа отрекаюсь от отца и матери как от врагов советского народа". Этим покупалась жизнь.

Тем, кто не жил в то время (или сейчас не живёт в Китае) почти невозможно понять и простить. В средних человеческих обществах человек проживает свои 60 лет, никогда не попадая в клещи такого выбора, и сам он уверен в своей добропорядочности и те, кто держат речь на его могиле. Человек уходит из жизни, так и не узнав, в какой колодец зла можно сорваться.

Массовая парша душ охватывает общество не мгновенно. Еще все 20-е годы и начало 30-х многие люди у нас сохраняли душу и представления общества прежнего: помочь в беде, заступиться за бедствующих. Еще и в 1933 году Николай Вавилов и Мейстер открыто хлопотали за всех посаженных ВИРовцев. Есть какой-то минимально-необходимый срок растления, раньше которого не справляется с народом великий Аппарат. Срок определяется и возрастом еще не состарившихся упрямцев. Для России оказалось нужным 20 лет. Когда Прибалтику в 1949 году постигли массовые посадки, - для их растления прошло всего около 5-6 лет, мало, и там семьи, пострадавшие от власти, встречали со всех сторон поддержку. (Впрочем, была и дополнительная причина, укреплявшая сопротивление прибалтов: социальные гонения выглядели как национальное угнетение, а в этом случае люди всегда твёрже стоят на своём.)

Оценивая 1937 год для Архипелага, мы обошли его высшей короной. Но здесь, для воли - этой коррозийной короной предательства мы должны его увенчать: можно признать, что именно этот год сломил душу нашей воли и залил её массовым растлением.