Архипелаги (СИ)

Они вылетели на широкую улицу. Мимо проносились заборы, потом их сменили полудикие сады. Хрустел гравий, глухо стучали копыта. Кровь в висках пульсировала им в такт.

Темная полоса леса росла, но лошадь уставала. Погоня приближалась. Ян не смотрел по сторонам до последнего, пока их не окружили. Тогда он остановился, спешился, снял с седла Кас и встал между ней и патрульными.

— Руки вверх! — скомандовал усатый капитан, и направил на Яна винтовку. — Вы обвиняетесь в подстрекательстве толпы к мятежу и разжигании общественных беспорядков. Ваше имя?

— Ян Вилен, — он поднял руки, но не отошёл.

— Ваша спутница-венси арестована за соучастие. Имя и документы.

— Кассида Флеминг, у меня нет бумаг, — тихо произнесла она, и вышла из-за спины Яна с поднятыми руками.

Пока их на верёвках вели до города под конвоем, Ян даже жалел, что так далеко успел уехать. Их повесят. Только это и крутилось в голове. Их повесят.

С фасада Оссенской тюрьмы осыпалась штукатурка, обнажая желтые кирпичи. Внутри пахло плесенью, потом, прокисшей пищей и мочой. Надзирателям пришлось прервать партию в кендри, чем они были весьма недовольны. Их с Кас свели в мрачный полуподвал, руки развязали. Один из мужчин толкнул его в простреленное плечо, и Ян тихо замычал от боли. Кас дернулась назад, но ей тут же достался тычок в спину, который отправил девушку внутрь тесной комнаты.

Почти под самым окном камеры зияла в полу огромная дыра. Оттуда сильно несло нечистотами. У стены на цепях висела узкая металлическая полка. Ключи зазвенели, запирая тяжелую дверь. Свет едва пробивался через внутрь через частую решетку почти под самым потолком. Из коридора доносились чьи-то крики. За соседней стеной кто-то другой монотонно стонал.

— Прости меня, — прошептала Кас, едва шум шагов надзирателей стих. — Ты сбежал бы один.

— Что ты делала в городе?

Ян постарался спросить спокойно. А прозвучало резко.

Кас плюхнулась на полку, закрыла лицо руками и разрыдалась

— Эй, — Ян присел рядом, — Я тебя ни в чем не обвиняю. Но ты оставалась с Линой, как тебя угораздило…

— Да-ар, — всхлипнула она. — Я видела, как все умирают. Не могла уснуть, думала… думала…

— Ладно. Я-то полагал, что Шептунья тебя успокоит, и ты думать забудешь о своих страшных снах. Но у нее бывает разное настроение.

— Лина ни при чем. Я ду-у-у-у-ура, — вывела Кас низким голосом.

— Хватит, Кас. Может тебя еще и выпустят.

Ян врал. Он так не думал. Но не хотел слушать, как она рыдает.

— Нет. Никогда больше не вы-ы-ып-пустят. А я так и не ув-видела цирк…

Она начала тереть щеки рукавами.

— Я-таки хотела помочь! В моем сне в тебя стреляли.

После того, как Кас об этом сказала, Ян снова ощутил боль в плече. Он поморщился, попытался сжать пальцы в кулак — не вышло.

— В меня стреляли, — выдохнул он. — И даже попали.

Он стянул кожаное пальто. Повязка на руке была насквозь пропитана кровью. Кас открыла рот, но ничего не произнесла. Вместо этого девушка встала и отвернулась. Ян не сразу понял, чем она занимается, пока Кас не вытащила из-под плаща блузку. Она не глядя протянула предмет одежды ему.

— У меня рука почти не работает, — признался Ян, сжав ткань в кулаке.

— Ладно, — Кас повернулась.

Нижняя сорочка облепила ее округлую высокую грудь. Ян отвел глаза. Девушка забрала свою блузку и начала неуклюже разрывать ее на полосы.

— В меня стреляют не в первый раз, но раньше всё удачно проходило навылет. Один мой друг, Хадуш, любитель лошадок. Был. Так вот мы с ним как-то попали в передрягу. Выследили дикий табун и решили заарканить чудного черного жеребца. На беду на табун предъявил права хозяин земли, проезжавший мимо. Лошадки сбежали, а мы с Хадушем замешкались. Так я получил свою первую пулю и понял, что хорошо быть кочевым. Если тебе не нравятся законы земли, на которой ты находишься — уходишь на новое место.

Ян рассказывал ей это, пока она осторожно разматывала грязную ткань на плече. А потом стискивал зубы, когда пальцы Кас стягивали обрывки блузы. Узел у нее вышел толстым и слабым.

— Я совсем не мастер перевязок, но на какое-то время хватит. Я бы тоже не отказалась-таки уйти куда подальше, будь у меня выбор. Ох, таки, сколько же я часов провела, мечтая о том, что однажды йенцы отменят законы, которые держат венси внутри Стены. Что патти перестанут требовать бумаги или жетоны. И над головой у меня будет небо, а не тонны железа. А ещё я мечтала летать, только это теперь совсем-таки неосуществимо.

— Всё меняется. Однажды отменят и законы. Может, правда, придет это новое правительство, переловит всех мистри, а вас выпустит.

— Какое новое правительство? Которое устроило переворот? Нет, — сама себе ответила Кас. — Никого они не выпустят. И меня они убьют, если поймают. Я же все-таки мистри. Ян, если мы вдруг выйдем на волю, вдруг, я не знаю как, случиться чудо — забери меня с собой! Хоть куда! Пожалуйста…

— Хорошо, — ответил он.

И собирался сдержать обещание. А еще понял, что Шептунья ей отказала. Он пододвинулся ближе и обнял девушку за плечи. Кас вздохнула и стянула полы своего плаща. Впрочем, плащ-то принадлежал Лин.