Архитекторы нового мирового порядка

В ходе наших дискуссий произошло несколько весьма примечательных инцидентов. Так, добрый час отняли у нас изощренные и пылкие дебаты о смысловой разнице между родственными словами «система» в английском и французском языке — это подтвердило мысль, что разные языки по-разному успевают отражать стремительно меняющуюся действительность. Время от времени возникали и другие такого же рода (семантические или теологические) баталии, касавшиеся отдельных второстепенных вопросов и не имевшие прямого отношения к главной теме нашего разговора. На исходе второго дня стало совершенно ясно, что не может быть и речи о единодушии между участниками даже в отношении самых общих, предварительных положений. «Эта встреча, — с грустью констатировал позднее Александр Кинг, — закончилась монументальным фиаско». Однако горсточка наиболее стойких, и я в их числе, сомкнули ряды и решили продолжить и углубить обсуждение, не смирившись с поражением.

По окончании совещания мы собрались в моем доме и сформировали «постоянный комитет», в состав которого вошли Эрих Янч, Александр Кинг, Макс Констамм (голландский эксперт по международным проблемам и правая рука Жана Моннэ в движении за создание Объединенной Европы), Жан Сэн-Жур (эксперт по вопросам экономики и финансов французской футурологической школы), Гуго Тиманн (глава Баттелевского института в Женеве) и я. С нами предполагали поддерживать постоянные контакты и некоторые другие из присутствовавших, в том числе Дэннис Габор (лауреат Нобелевской премии по физике и к тому же большой гуманист).

Так родился Римский клуб, получивший имя свое от города, где появился на свет. Правда, Кинг и я, а также Янч, Тиманн и Габор исходили в своих рассуждениях из концепции проблематики, а некоторые другие наши тогдашние коллеги не разделяли этой точки зрения, считая ее слишком обширной и нечеткой. Вместо этого они предлагали, например, детально изучать какой-нибудь конкретный крупный европейский город или общие проблемы урбанизированных комплексов, однако их предложения не были приняты, и их авторы постепенно исчезали.

По нашему же мнению, в мире было и так предостаточно всякого рода специализированных организаций, занимающихся, скажем, улучшением условий жизни в городах, вопросами сельского хозяйства или энергетическими проблемами, хотя последующие выводы часто показывают, сколь банальны и поверхностны бывают исследования и результаты оторванных друг от друга многочисленных ведомств. И вместе с тем в мире не было ни одной группы, которая бы занималась современными проблемами во всей их целостности. Такой единый, глобальный подход, требующий не только выявления отдельных сторон проблематики, но и их воздействия друг на друга и на всю систему в целом, по сути дела, никем не применялся, и мы решили взять эту задачу на себя. Так стремление осознать мировую проблематику стало с самого начала основой всей деятельности Римского клуба.

* * *

Мы не очень-то хорошо представляли себе, что будем делать после римской встречи. И решили на первых порах расширять контакты и лучше узнавать, как живут, о чем думают и чем дышат люди в разных уголках мира.

Почти два года члены нашей малочисленной группы, следуя примеру Диогена, искавшего настоящего человека, непрерывно скитались по свету в поисках хороших людей, которые могли бы присоединиться к нашему начинанию или как-то его поддержать. Я не жалел для этого времени. Мы побывали в Москве, Вашингтоне, Оттаве, Токио и ряде других столиц европейских и развивающихся стран. Цели наших поездок носили скорее исследовательский характер. Стремясь уточнить и как следует прояснить наши собственные идеи, мы обсуждали их с представителями научных кругов и молодежью, политическими деятелями и членами объединений промышленников, преподавателями университетов, студентами, интеллигенцией. Порою нас обдавали волной скептицизма, уверяли в тщетности усилий добиться хоть каких-нибудь результатов в решении столь грандиозных по масштабам и сложных по характеру проблем. И даже тогда, когда наши идеи, казалось, встречали поддержку и одобрение, все это оставалось на уровне внешней заинтересованности.

Короче говоря, наши упорные скитания по свету не привели, по сути дела, ни к каким ощутимым результатам — как будто бы глобальные проблемы, к которым мы стремились привлечь всеобщее внимание, касались вовсе не нашей, а какой-то совсем иной, далекой планеты. Создавалось впечатление, что большинство людей, которых мы встречали в наших странствиях, готовы были всячески приветствовать создание Римского клуба — при условии, однако, что он никоим образом не будет вмешиваться в их повседневные дела и не посягнет на их интересы. В общем, нам оставалось констатировать, что никто не только не выразил готовности уделить на благо будущего всего человечества хоть какую-то долю своего времени, денег пли общественного престижа и влияния, но даже, по-видимому, и не верил, что подобные жертвы с их стороны могут привести хоть к каким-нибудь положительным результатам.