Архив еврейской истории. Том 12

Через несколько дней, а именно 6 мая 1903 года, Толстой, который уже высказал кратко свое мнение о произошедшем в Кишиневе[625], решает откликнуться на просьбу:

Соломон Наумович,

Ужасное совершенное в Кишиневе злодеяние болезненно поразило меня. <…>

Я очень рад буду содействовать вашему сборнику и постараюсь написать что-либо, соответствующее обстоятельствам.

К сожалению, то, что я имею сказать, а именно, что виновник не только кишиневских ужасов, но всего того разлада, который поселяется в некоторой малой части – и не народной – русского населения – одно правительство. К сожалению, этого-то я не могу сказать в русском легальном издании[626].

10 мая Шолом-Алейхем благодарит Толстого – и за то, что он принял приглашение участвовать в сборнике, и за теплые слова – и просит его выслать текст как можно скорее или хотя бы сообщить, когда примерно он будет готов, чтобы заранее организовать подписку на «еврейский сборник»[627]. Однако 11 июля Шолом-Алейхем вынужден снова писать Толстому, повторяя от имени всех русских евреев просьбу почтить их каким-нибудь сочинением: рассказом, статьей, письмом или заметкой[628]; затем, 24 июля, в качестве составителя сборника он еще раз напоминает об этом Толстому:

…все грамотное еврейство – а какой еврей неграмотен по-еврейски? – с нетерпением ждет и надеется услышать авторитетное слово величайшего писателя и человека, впервые переведенное с рукописи и специально предназначенное и для доброго дела, и для симпатичного издания[629]

.

28 июля Толстой поручает М. А. Маклаковой[630] написать «Рабиновичу» и узнать, не слишком ли он опаздывает с отправкой текстов[631]. В своем ответе от 3 августа 1903 года Шолом-Алейхем сообщает ей, что издатель согласился сдвинуть срок сдачи в типографию на месяц, и добавляет:

Таким образом, имея в своем распоряжении целый месяц времени, мы надеемся, что Граф может окончить свою работу. Если бы, паче чаяния, понадобилось Графу еще несколько дней, то остановки не будет, потому что без этой обещанной статьи выпуск нашей книги совершенно немыслим. Благоволите немедленно сообщить мнение Графа об этом сроке[632]

.

Первоначально Толстой собирался отдать для публикации в «еврейском сборнике» рассказ «После бала», который на тот момент еще не был окончен[633], однако затем по причинам, которые нам неизвестны, одарил сборник тремя сказками, сочиненными специально по этому случаю[634]. 9 августа он извещает об этом Владимира Черткова: «Написал я за это время три сказки, кот[орые] отдал в еврейский сборник в пользу пострадавших в Кишиневе, и списки пришлю вам. Сказки плохи. Но надо было освободиться от них»[635]. Чертков с радостью воспринимает известие, сразу же усмотрев в нем практическую пользу для своего издательства:

Меня поэтому особенно обрадовало ваше сообщение, что вы написали две сказки и рассказ. Это очень своевременно в смысле нового оживления интереса читателя во всех ваших писаниях. Кроме того, для наших английских изданий «Free Age Press» это настоящий «Godsend»; т[ак] к[ак], с

тех пор как Моод отнял от нас печатания «Resurrection», доставлявшего нам ИЗ всей нашей выручки, нам материально очень трудно приходится[636].

20 августа Толстой отправил Шолом-Алейхему две первые сказки – «Ассирийский царь Асархадон» и «Три вопроса»[637], – а затем, два дня спустя, и третью: «Труд, смерть и болезнь»[638]. На самом деле была еще и четвертая, «Das bist du»[639], но ее Шолом-Алейхем предпочел не включать в сборник, поскольку счел это