Архив еврейской истории. Том 13

Весь состав Совещательной конторы <…> состоит из евреев — Грауман, Литауэр (так!), Захер, Осеновский (так!) и т. д. Неудивительно, что деятельность этого учреждения вполне бесполезна для русских золотопромышленников. Недурен этот образчик еврейского «угнетения»[308].

Надо заметить, что из упомянутых в статье только М. В. Захер был евреем; горные инженеры Л. Ф. Грауман и С. И. Литтауэр были немцами, А. М. Оссендовский был поляком. Хотя действительно в числе членов Постоянной совещательной конторы золото- и платинопромышленников, которые, однако, менялись раз в три года, было много евреев — кроме Альфреда Горациевича Гинцбурга это были баргузинский купец Яков Давидович Фризер, горные инженеры Абрам Давидович Шварц, Исай Ильич Роговин, Авраам Исаакович Красносельский и другие.

Стоит заметить, что имя Альфреда Гинцбурга часто встречается в 1906–1912 годах на страницах журнала «Золото и платина», выходившего в Санкт-Петербурге два раза в месяц и посвященного проблемам золотопромышленности. А. Г. Гинцбург представлял информацию о работе «Лензото», выступал с разнообразными записками, в которых, опираясь на собственный опыт, призывал золотопромышленников к усовершенствованию способов разведки и золотодобычи, финансовой осмотрительности и осторожности. В этот период им было подготовлено несколько работ, посвященных особенностям горных законодательств разных стран — Великобритании, США, Франции, Германии, Нидерландов, Италии, Португалии, Канады, изданных Постоянной совещательной конторой золото- и платинопромышленников[309]

. Особенно Гинцбурга интересовали правовые нормы приобретения и владения горной собственностью, обложение налогами горного промысла, законодательные меры против захватов площадей золотопромышленниками и прочее. Кроме того, он не пропускал ни одной технической новинки. В 1908 году членам Совещательной конторы, находившимся в Санкт-Петербурге, была продемонстрирована работа бура Кийстона на Путиловском заводе, на международной художественной строительной выставке и на Обуховском заводе. После этого Гинцбург озаботился приобретением буровых машин Кийстона для новых разведок. К 1911 году на Ленских приисках работала 21 буровая машина, причем Альфред Горациевич предложил усилить разведочный инвентарь еще пятью бурами Кийстона[310]. Будучи на приисках в мае 1911 года, Гинцбург отправил в правление обширное письмо, в котором описал состояние приисков, определил перспективы разведок, предложив изучить Хомолхинскую и Жуинскую россыпи в дальней тайге

[311]. Тогда же в письме правлению «Лензото» от 8 мая 1911 года из Бодайбо он поднял важный вопрос о договорных отношениях рабочих с администрацией приисков, правовых аспектах этих отношений. По его мнению, исправники и мировые судьи поддерживали скупщиков и хищников золота и не защищали прав собственников: например, мировой судья оспаривал право золотопромышленников выдворять из казарм рассчитавшихся рабочих[312]

.

Не ограничиваясь разведочными работами в Олекминско-Витимском районе, правление «Лензото» предполагало распространить деятельность товарищества и на другие районы Сибири и Дальнего Востока, включая Приморскую и Камчатскую области. Товарищество собиралось строить железную дорогу от станции Тулун Сибирской железной дороги до пристани Усть-Кут на Лене; на имя барона Альфреда Гинцбурга были выданы свидетельства на право разведки каменного угля на берегу Лены близ Якутска, но все планы были разрушены ленскими событиями. Несомненно, что с расширением дела многое упускалось из виду, к тому же непосредственный контакт со служащими и рабочими был утерян[313] — все это повлияло на ход дальнейших событий. Последний раз Альфред Гинцбург был на приисках после ленских событий, с мая по август 1912 года, «для принятия неотлагательных мер в целях ликвидации забастовки; для необходимой реорганизации и приведения в порядок дела, нормальный ход которого был нарушен продолжительным перерывом работ», к тому же ему хотелось изучить «возможно подробно быт рабочих и убедиться в правдивости возводимых обвинений»[314]. Он не собирался ставить точку: определял новые места разведок, предполагал дальнейшее изучение и развитие приисков. Небольшой характерный эпизод: в фонде «Лензото» сохранилось удостоверение, выданное 31 августа 1912 года крестьянину Симбирской губернии Евдокиму Матвеевичу Ванюхину в том, что он