Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Заводская деятельность Грозы за три года (1877–1879) не известна, потому что последние печатные данные о заводе Оболенского оканчиваются 1875 годом, и если мне все же удалось в основном выяснить, что дала Гроза, то этим я отчасти обязан своей памяти и знанию генеалогии, а также опубликованной описи завода Малютина. Я спрашивал Оболенского, куда девался приплод Грозы за эти три года. Князь ответил, что один год она была холоста, а два ее жеребенка, в том числе один замечательный от Железного, сгорели в Шаховском во время пожара. Этот пожар причинил громадный ущерб заводу и унес две или три ставки почти целиком. В 1876 году Гроза дала у Оболенского серую кобылку от Волокиты, которая очень напоминала свою мать, а потому и была названа Гроза 2-я. Это и оказалась лучшая дочь Грозы, которой суждено было стать родной бабкой Громадного и Горыныча. Замечательно, что и она была первой дочерью у своей матери. Следующим приплодом Грозы стала серая кобыла Краля, названная сперва Оболенским Ассигнацией и затем переименованная Офросимовым. Краля родилась в 1880 году и была родной сестрой Грозы 2-й. После разорения Оболенского Кралю купил Офросимов, и у него она стала заводской маткой. Краля дала у Офросимова поголовно призовой приплод, а ее дочь Аза стала лучшей кобылой в офросимовском заводе, дав ему бесконечное число Амбиций (излюбленное название Офросимова), которые все показались на ипподроме. Словом, внуки и правнуки Крали бежали и выигрывали, иногда с хорошим успехом. Следует иметь в виду, что Офросимов был самый бездарный коннозаводчик и вел завод отвратительно. Там были такие условия, что исключалась всякая возможность появления классных лошадей, а потому не удивительно, что и потомки Крали дальше безминутной резвости не пошли. Оболенский не мог говорить о деятельности Офросимова без раздражения и ругал его всячески за то, что он погубил Кралю. Князь считал, что Краля была замечательная по себе кобыла, а кроме того, очень резва, но Офросимов не пожелал пустить ее на бега. Подвыпив в компании после покупки Крали (сделка была совершена в Туле, в знаменитой гостинице Чайкина), он на поздравления охотников с покупкой знаменитой кобылы, которая должна собрать все призы в Туле, вдруг неожиданно для всех очень торжественно заявил, что он охотится только на лошадях своего завода. Так и увел упрямый, недалекий Офросимов Кралю к себе в завод и не пустил ее на бега. Оболенский этого ему никогда не мог простить и говорил мне, что Краля была не хуже Грозы 2-й и должна была дать такой же приплод. У Офросимова висел хороший фотографический портрет Крали, которую он очень ценил. После революции, когда Офросимов переехал из Солосовки в Тулу, портрет этот он забыл в деревне, и я его забрал. По портрету можно судить, как хороша была Краля.

В 1881 году Гроза прохолостела и вместе с Волокитой и другими лошадьми была продана Н. П. Малютину. Здесь она прожила всего два года и дала двух жеребят. В 1882 году от нее родился Грозный-Полотёр, не показавший большой резвости и затем ставший довольно посредственным производителем в мелком и незначительном заводе Букреева. В следующем году Гроза дала от Пильщика, родного брата Полотёра, замечательную по себе Гурию, которая получила заводское назначение у Малютина. Я видел у него портрет Гурии: это была совершенно арабская лошадь идеальной сухости и красоты. Скрещивание Полотёр (или Пильщик) – Гроза было идеально по чистоте крови, комбинации линий, типу и экстерьеру и давало инбридинг на серых Полканов (Гроза по Граниту и Буянке дважды имеет кровь Горностая, а стало быть, и Лебедя 2-го, то есть именно те элементы, которые несут формы и тип серых Полканов). Такое сочетание должно было дать либо великую лошадь, либо ничего! Получилось второе. В то время (1882–1883) судьба еще не благоволила к Малютину так, как она благоволила к нему впоследствии.

Я поставил вопрос так резко – всё или ничего – потому, что скрещивание это было из числа тех, которые можно делать далеко не каждый год, раза два в десятилетие. И сейчас, когда я пишу эти строки, меня охватывает волнение при одной мысли о том, что соединение Полотёр – Гроза могло дать великую лошадь. Я думаю, что ярко выраженный аристократизм и слишком большая утонченность конституции обеих лошадей, чистота и благородство их крови привели к провалу этого сочетания.