Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

через три внизу что-то грохнуло, видимо дверь, и по лестничным пролетам с невероятной быстротой затопали чьи-то ноги. Распахнулась дверь, и в прихожую втиснулся здоровенный бритоголовый экземпляр, швейцар и еще один, незнакомый Ксении белобрысый парень плотной конструкции с зашторенным лицом.

– Четыре минуты. Неплохо для учебной, – констатировал Алик. – Но в боевой должно быть три. Охранять по ночам, по сигнализации, конечно, будете вот ее. А ты, – он обратился к белобрысому, – и днем.

Бритый сделал какой-то жест напоминающий возражение.

– Как-нибудь справимся, – видимо, успокаивая его, заключил Алик. – А сейчас все отсюда, потихонечку.

Ксюше стало не по себе.

– Послушай, может лучше в гостиницу? Столько хлопот…

– Нет. Когда ситуация прояснится и будет уверенность, что опасности нет, делай как хочешь. Но три дня карантин. Отдыхай. Жора будет в подъезде с семи до двадцати. В магазин, театр, на прогулку только с ним… Не опасайся, к женщинам не

пристает – у него другие ориентиры… Когда информация по-

ступит, тебе сообщат. Ну, я пойду.

Ксении показалась в последней фразе вопросительная интонация, и она твердо ответила:

– Конечно.

– Ключ в двери. Выключателя внизу нет, осторожнее соединяй концы, не схватись за голый…

– Ладно, ладно, иди, – порозовела Ксения.

Издали от окна она умудрилась проследить как Алик, размашисто шагая, пересек пустынный двор в сопровождении неизвестно откуда вынырнувшей пары телохранителей.

Оставшись одна, Ксюша осмотрелась. Квартира ей и в самом деле понравилась, обшарпанная немного, но уютная и, главное, сама себе хозяйка. Полная свобода. Ночью уж никто в универсам за водкой не погонит. Вспомнив только что разыгранное представление, решила что все, о чем предупреждал ее Алик надуманные страсти-мордасти. Не Коклюшкина же с половником будет подстерегать ее под лестницей?!…

В ванной она покрутила краны. Невероятно, потекла не только холодная, но и горячая вода. Ксения немедленно, распотрошила сумку, достала белье и мыло и бросилась под душ.

Проснувшись ясным утром, в свежей постели (нашла чистое, еще запечатанное, белье в шкафу), Ксения с еще большим недоумением подумала о предосторожностях, принятых Аликом. Делать ему нечего! Она прислушалась. С площадки не доносилось никаких звуков. Вероятно, они и сами поняли смехотворность своих опасений. Ксюша приготовила кофе на найденной за кухонным столом электрической плитке (газ оказался, действительно, отключенным) и, собрав в сумочку все необходимые предметы, вышла из квартиры. Едва она ступила на площадку, как за ее спиной выросла квадратная фигура белобрысого.

– Привет! – вздрогнув от неожиданности, пролепетала Ксюша. – Иди ты домой или еще куда там… Алик навыдумывал тут страхов. Ничего со мной не случится.

Парень, не отреагировав на приветствие, коротко и категорически ответил:

– Нет.

Она попыталась продолжить свою речь, но он, не дожидаясь продолжения ее аргументов, повторил:

– Нет!… Ты можешь идти куда угодно, я везде буду с тобой.

Он намеренно выбирал ритм и интонацию, с которыми озвучивают в фильмах роботов, наверное, чтобы исключить дальнейшие возражения. Ксюша с неудовольствием вздохнула:

– Черт с тобой! Только постарайся не слишком мозолить мне глаза.

– Постараюсь, – ответил тот, со скукой глядя куда-то в сторону.

Наверное, это должно было означать: «Нужна ты мне, как собаке пятая нога!». «Ты мне тем более!» – в ответ подумала Ксения и постаралась забыть, что находится под колпаком.

Не замечать телохранителя долго не удавалось. Ксюша даже с ужасом подумала о том, как, всякие там олигархи, всю жизнь словно под конвоем. Лишь к середине дня квадратная тень за спиной перестала восприниматься болезненно, и она вместо бесцельного шатания по городу занялась, наконец, своими проблемами.

Начала она с того, что купила в магазине для передачи больному фруктов и отправилась в больницу. Корнеич в это время спал. Ксения, посидев минут пятнадцать у его изголовья, оставила на столике, у кровати, пару апельсинов и три гвоздички в банке с водой. Перед тем как купить их она долго сомневалась, годится ли больному такой подарок, не воспримет ли он его как напоминание о том недалеком дне, когда такие же цветы станут непременной ритуальной атрибутикой, но, вспомнив, с каким особенным чувством готовится он к своей последней минуте, к встрече с любимой женой, Ксения все же рискнула.

Сестра, немного старше самой Ксюхи, сообщила, что состояние у него стабильно тяжелое, предсказывать что-либо на ближайшие дни врач не решается. На вопрос Ксении посещают ли его, ответила туманно: «Посещают…»

После больницы Ксения зашла в закусочную, пообедала (белобрысый составить ей компанию отказался и остался маячить у витрины), затем побродила в раздумьях по набережным, позвонила еще раз матери, пообещала все объяснить и рассказать, когда приедет к ней. Вероятнее всего это случится дня через три-четыре. К вечеру она отправилась в свою берлогу. «Аппендицит» весь день не проронив ни слова, всюду волочился за ней. У подъезда Ксюша посмотрела на часы. Было уже начало девятого.