Архивраг. Дилогия (СИ)

***После напряженного перехода среди холодных стен, подгруппа Егорова подошла к довольно внушительному помещению, где и заканчивались рельсы. Как изначально предполагалось, здесь действительно стоял электровоз с прикрепленными к нему вагонетками, в которых находились какие-то железки и другой строительный груз, видимо, не перевезенный из-за аварии на электростанции. Наверху и вбок в стены отходили вентиляционные пути квадратного сечения, а также разные кабели, часть из которых тянулась от электрощита с полустертой надписью об опасности высокого напряжения. Бойцы быстро рассредоточились, проверяя каждый угол, однако из этой транспортной шахты имелся лишь один выход, ведущий в остальные части подземного монстра, а кроме того, имелась шахта грузового лифта. Последнюю Егоров лично осмотрел, однако ничего, кроме тросов не увидел, да и сама кабина лифта находилась метрах в десяти над ним, поэтому майор не стал здесь задерживаться. Складывалось впечатление, будто ничем иным как убежищем, часто строившихся возле военных станций, это торжество конструкторской мысли не могло быть. Именно сюда должны были спешно спускаться военные, дежурившие на объекте, после того, как доложили верховному командованию о приближении вражеских ракет. Воображение рисовало кадры, где множество человек бежали вниз, понимая, что через считанные минуты весь мир сгорит в атомном огне.Барс показал знаком "чисто". Остальные ответили тем же. Проход вел в еще один коридор, от которого отходило несколько помещений с дверьми. Открытая гермодверь в коридор, вероятно, оставлена тут в таком состоянии создателями этого детища инженерной науки. Егоров показал, чтобы Араб и Гунн проверили помещения по левой стороне, а Барс и Меткий вместе с ним занялись осмотром всех комнат на правой. Коридор контролировал Князь, который в случае угрозы должен был установленным сигналом предупредить остальных. Дизельгенераторная и продовольственный склад оказались пустыми – выяснилось, туда просто не успели завести оборудование и припасы на случай длительного пребывания персонала. На удивление зональные организмы им практически не встречались. Лишь однажды Меткий остановил рукой Барса, перед тем как тот чуть было не подошел к подозрительного вида наростам, которыми оброс добрый кусок стены одного из помещений. Образование напоминало плесень, но сталкер узнал в нем грибоподобный организм, один из здешних его видов. Приближаться к нему категорически воспрещалось в виду наличия у него ядовитых спор, чье действие до сих пор не изучено, за исключением их смертоносности. Пришлось покинуть опасную зону и поочередно обследовать все комнаты бункера, хотя никаких признаков присутствия человека грушники не обнаружили. Майор быстро отметил у себя на электронной карте некоторые приметы, а затем скомандовал продолжать движение и бойцы устремились в коридор, напоминавший кабельный канал, через который бункер соединялся непосредственно с самой станцией. Коридор был довольно узким и свободно по нему мог идти только один человек, поэтому первым вновь пошел Барс и, как выяснилось, не зря. Возле самого выхода из канала сержант нашел нечто бросившееся ему в глаза. Он вытянул назад руку с открытой ладонью, тем самым сообщив остальным остановиться. Даже через ноктовизор не сразу, но обнаружилась опытным взглядом Барса проволочная растяжка. Внимательно осмотрев все по бокам и дальше – мало ли, а вдруг сюрприз не один? – сержант увидел источник опасности. В ней грушник мгновенно определил противопехотную осколочную мину заграждения или сокращенно ПОМЗ-2М, приделанную чем-то вроде металлического крепления к стене. Это был знак того, что группа может идти в правильном направлении, однако Барс демонстративно переступил растяжку, показывая остальным, что ее будет сложно разминировать, имея ввиду очень высокий риск взрыва. Все остальные последовали его примеру и осторожно миновали опасный участок. Хитрость тех, кто ее установил стала ясна: они использовали для минирования советские типы взрывных устройств, которые можно купить на черном рынке, а значит, затруднить противнику анализ того, кем они являются их владельцы. Однако в этом случае такая уловка не сработала, поскольку их происхождение удалось установить другим путем. Естественно, авторство ловушки могло принадлежать сталкерам, но каждый чувствовал, что на самом деле они на верном пути. Маловероятно, чтобы какие-нибудь бродяги, находясь столь далеко от баз, забрались в такие дебри подземелий в попытках скрыться от преследования.

Перейдя кабельный коридор, группа вышла в некую объединительную комнату, на полу которой валялись обломки мусора и толстый слой пыли, но главное, из нее вел проход на высокую маршевую железную лестницу с поворотами и ржавыми перилами. Егоров подошел к Барсу и сам внимательно осмотрел ее, после чего показал известный жест, означавший соблюдение тишины. Затем командир дал приказ идти по одному, опасаясь за надежность конструкции и первым пошел Барс, предельно осторожно переступая ногами в мертвой тишине. Многолетние тренировки научили сержанта ступать среди городских построек предельно тихо, так, чтобы даже находившийся совсем рядом противник не подозревал о его наличии. Выглянув в коридор, сержант заметил, что он отходит лишь в одну сторону. Детектор молчал и грушник дал знак рукой остальным: "Все чисто, можно подниматься". Двумя минутами позже, разведчики, миновав лестницу, вышли в довольно большую комнату прямоугольной формы. Эта бетонная коробка полностью пустовала, скорее всего, из-за деятельности черметчиков между Первой и Второй катастрофами, однако пустое пространство создавало довольно сильное эхо и пришлось изрядно постараться для избегания шума. Меткий ничуть не уступал своим коллегам из спецразведки в умении бесшумно ступать по бетонному полу, но данный факт воспринимался само собой разумеющимся, поэтому он следовал сразу за сержантом, стараясь не упустить что-либо подозрительное. Где-то впереди шмыгнула пара заблудших крыс, чей писк подействовал на нервы всем, но прежде чем бойцы хоть как-то отреагировали на него, мелкие твари убежали в неизвестном направлении через боковой вентиляционный люк. Как ни странно, но во многих местах стены изрядно потрескались и никакого объяснения этому не находилось. Выйдя из пустой комнаты, бойцы перешли еще несколько помещений, где стояли разобранные и сломанные скелеты шкафов с разграбленной электроникой и прочей аппаратурой, когда-то напичканной военными учеными для обслуживания всей станции. Егоров прикинул, что где-то поблизости мог находиться командный пункт и вычислительный центр, хотя прежде требовалось обследовать множество коридоров и помещений, чтобы добраться к нему. Он чувствовал – цель должна быть близко.Группа завернула в очередной поворот и Барс обнаружил здесь еще три растяжки, которые в этот раз пришлось обезвредить, ввиду большой опасности попытки их просто игнорировать. Последовательно, с предельной осторожностью грушник разминировал одну за одной ловушки оставленные недавними обитателями для непрошенных гостей. Отложив в сторону мины так, чтобы они не помешали, Барс прочистил дальнейший путь и группа выдвинулась дальше, благо радиационный фон не превышал установленное допустимое значение и счетчики молчали. Пройдя несколько переходов, группа вышла в коридор, под потолком которого шли вентиляционные трубы и отходили кабинеты, где кроме гор всякого хлама бумажек и строительного мусора ничего не осталось. Откуда-то впереди отчетливо донесся чей-то кашель и Барс поднес руку к шлему, показывая, что он слышит звуки. Остальные подтвердили. Обойдя широкую спину Барса, Егоров бесшумно подошел к двери, которой оканчивался заброшенный коридор. Вместе с ним встал Гунн и прислушался к звукам из-за двери, благодаря конструкции шлемов, несильно снижавших способность слышать даже шорох. Однако здесь же раздавались шаги, то отдаляясь то приближаясь. Кроме того из щелей виднелось слабое свечение, говорившее о об источнике света за дверью. Майор прикинул, что, по всей видимости, это мог быть часовой, охранявший подступ к убежищу своего отряда. Тогда он показал Меткому уйти в тыл группы и теперь его задача состояла в прикрытии спин остальных спецназовцев. Настал час вступить в игру исключительно профессионалам своего дела. Как и задумывалось отряд разбился на нечетные команды: Егоров и Гунн, а также Барс, Араб и Князь. Из бокового кармана рюкзака, командир достал миникамеру на шланге-проводе и подсоединил его к своему КПК, экран которого предусмотрительно установил в режим низкой яркости, чтобы на нем можно было видеть изображение, а света от прибора исходило как можно меньше. Между дверью и порогом имелось небольшое расстояние, но его хватило для возможности аккуратно просунуть под него камеру на изогнутом проводе. На КПК появилась довольно четкая картинка. Как и ожидал Егоров в уходящем вперед коридоре туда-сюда ходил серьезно экипированный человек с респиратором на лице, а видеть все эти подробности помогал установленный чуть вдалеке электрический светильник. С помощью камеры командир осмотрел расположение коридора, тянувшегося в правую сторону. В гробовом молчании Егоров наблюдал за тем, как боец ходил, то удаляясь, то вновь подходя к двери. Из манеры движения наемника – монотонной и даже где-то на автомате – майор заключил, что он охраняет достаточно долго, быть может, не первый час. Значит, решил Егоров, ему не удастся сохранять полную концентрацию столько времени. Более того, сейчас объекту невдомек, что в полуметре от него находится целя группа вооруженных солдат. Понаблюдав пару минут за часовым – его вид практически полностью соответствовал тем, кого запечатлел сталкер на своей видеосъемке – командир установил одну характерную особенность. Дойдя до конца коридора, обнаруженный наймит разворачивается и стоит несколько секунд на одном месте после чего, идет назад метров десять, а затем все снова повторяется. Держа в руке КПК, Егоров левой рукой обхватил свое правое запястье, означавшее "ВРАГ". Дальше произошел обмен жестами:Гунн: сколько?Егоров: один. Винтовка.

Гунн: понял.Егоров: на счет три, ликвидировать.Гунн: понял.

Встав, майор держал КПК и прикинул высоту наемника. Оказалось, он приблизительно такого же роста как и сам Егоров, поэтому командир пальцем указал точку на двери, куда нужно стрелять. Старшина Мамедов кивнул – "понял" – и отошел на пару шагов назад, установив автомат в одиночный режим. Движение на экране КПК привлекло внимание командира и он, жестом показал соблюдать предельную тишину, хотя, казалось, что их не смог бы услышать даже человек с исключительным слухом. Однако, боец за дверью неожиданно остановился, будто привлеченный чем-то, но постояв так недолго, вновь принялся выписывать привычный маршрут. Видя, как наемник подходит к двери, Егоров снова показал точку на двери.Гунн: готов.Егоров: три, два, один – огонь! Старшина плавно нажал курок и прозвучал еле слышимый "пуф". В двери образовалась аккуратная дырка, а за ней раздался звук падающего тела. Спрятав камеру, Егоров махнул напарнику рукой – "вперед!". Действовать нужно было решительно, но сохраняя свое преимущество внезапности и скрытности. Вдвоем, переключив автомат в режим огня очередью, они открыли дверь и бесшумно вошли внутрь коридора. Подняв ноктовизоры, бойцы увидели мертвого наемника с прострелянной головой. При сложенных прикладах, позволявших эффективней использовать автоматы в замкнутых пространствах, два спецназовца пошли дальше. Следом вышла команда Барса.***

Ричард Коллинз, бывший сержант разведывательного подразделения морской пехоты США, чувствовал себя отвратительно. Впрочем, такое состояние у него сохранялось уже третью неделю, сразу после того случая, когда он забрел в область повышенного радиационного загрязнения. С тех пор все его существование превратилось в сущий ад и лишь его природная стойкость и воля не дали ему совершить то, что представлялось избавлением от страданий. Час назад в очередной раз его вырвало и жуткий спазм в животе был таким сильным, что он сам удивился собственной стойкости, потому как впервые не потерял сознание от боли. Недавно у него стали выпадать волосы, а цвет лица приобрел нездоровый бледный оттенок, подобно мертвецу. Правда сам Коллинз давно смирился со своей участью и даже если он и выберется отсюда, то жить ему останется недолго да и то, если попадет в хороши руки. Может в военно-морском госпитале в Норфолке, думал он. Вроде бы там есть толковые специалисты. Но как его туда доставят и что он скажет? Бродил по окрестностям Фукусимы? Коллинз усмехнулся и тут же его лицо исказила гримаса боли, а он согнулся в эмбриональной позе от сильного спазма в животе. Не светит ему Норфолк, признался Коллинз себе. В лучшем случае засунут в какую-нибудь военную базу под присмотр местного врача, которому доходчиво объяснят про избегание всяческих вопросов, в духе: "Где с вами могло такое произойти?". Ему просто поручат делать свою работу да помалкивать. А в один прекрасный день – Коллинзу непременно хотелось, чтобы это был солнечный день – когда к нему зайдут в изолированную от всех палату, то обнаружат его мертвым на больничной кушетке. Ему, как и любому человеку, не хотелось умирать, тем более вот так, словно собака, над которой провели некий чудовищный и неудачный эксперимент. Он твердо для себя решил, что не воспользуется своим пистолетом. Хоть ему пришлось в своей жизни повидать много смертей, эти кадры не превратили его в бесчувственное существо, напротив, он еще больше понял ценность жизни и ни за что не стал бы по своей воле с ней расставаться.Тело Коллинза все ломало и боль стала неотъемлемой составляющей его существования. Порой ему казалось будто она была всегда с первого дня рождения и он чувствовал, как начинает привыкать к ней. В те счастливые минуты, когда страдания становились не такими сильными, бывший сержант однажды шутливо заметил своему напарнику Майклу, что боль оказалась куда верней, чем его бывшая жена. Во всяком случае, теперь она была его неразлучной спутницей. Сейчас он просто лежал на сложенной из подручных средств "кровати", напичкав себя целой кучей антирадиационных препаратов. Кроме боли его спутницей была и тишина, ведь к зараженному по очевидным причинам практически никто не заходил, за исключением тех раз, когда ему приносили еду или лекарства. Сейчас через закрытую дверь доносились только размеренные шаги часового или обрывки чьих-то разговоров, но в этот раз звук, который он услышан, не походил на остальные. Где-то неподалеку что-то тяжело упало и Коллинз насторожился. Проведя здесь немало времени, вся обстановка стала ему знакомой, как для дирижера, досконально знавшего собственный оркестр. Поэтому любой нетипичный звук был для него как фальшивя нота для музыканта. В одно мгновение у морпеха обострилось притупленное чувство опасности, он вновь в полной мере осознал где находился. Встать оказалось не просто, но приложив немалые усилия, Коллинз все же поднялся на ноги и с трудом сумел добрести до двери, чтобы прислушаться. Справа были слышны чьи-то тихие шаги, причем наймит совершенно точно определил в них принадлежность минимум двух человек. Но в этой части коридора был только один часовой, тогда почему там сейчас двое, да еще двигающихся так тихо? Первичное желание открыть дверь уступило осторожности, особенно когда шаги стали приближаться к его двери. Как бы не старались те, кто находился снаружи идти тихо, быть полностью бесшумными у них не получалось. И тут Коллинз в одно мгновение все понял: это спланированное нападение. Скорее инстинктивно, нежели полностью осознанно, наемник схватил дверную ручку и потянул ее на себя. Кто-то извне пару раз легко дернул дверь, но, видимо, решив, что он заперта бросил эту затею и пошел дальше. Теперь Коллинз нисколько не сомневался в своих выводах – на их базу произошло нападение неизвестного противника. Он, все еще продолжая держаться за дверную ручку, поднял с пола кусок толстой арматуры, найденной среди всякого строительного мусора и осторожно, без звона, вставил ее в ручку двери так, чтобы извне ее нельзя было открыть. Однако он давно не становился на ноги и непредвиденная трата энергии для его измученного организма ответила такой болью, что стерпеть ее стоя оказалось выше его сил. Поэтому, как только он отпустил ручку, наемник почувствовал потерю сил и резкий приступ, от которого Коллинз согнулся и медленно спустился на пол.***Пройдя уходящий вперед коридор, майор попытался открыть первую дверь справа. Изнутри ничего не было слышно, но когда он потянул за дверную ручку к своему удивлению заметил, что она не открывалась. Выламывать ее естественно никто не собирался и командир показал знак продолжать движение. Впереди все отчетливее слышалась явно нерусская речь, однако Егоров прекрасно знал на каком языке говорят те, кто укрывается здесь. Английский, но с явно нетипичным акцентом для жителей Великобритании или Австралии, выдавал в них американцев, как и считалось изначально. Егоров прислушался, но на сей раз ничего не разобрал. Ближе всего к следующей двери оказался Гунн. Он тут же присел на одно колено и "заглянул" за угол небольшим зеркалом с антибликовым покрытием. Отражаясь в нем, кабинет казался небольших размеров – приблизительно три на три метра, где разговаривало двое человек. Один из них сидел лицом ко входу, второй же был виден со спины. Оружие отсутствовало, но скорее всего, предположил Гунн, оно лежало на столе, возле которого восседали частники. Жестами Мамедов объяснил майору обстановку и тот ответил утвердительным жестом, но немедленно показал знак внимания. Разговор возобновился.