Архивраг. Дилогия (СИ)

«Сунулись, мать твою… Ничего, ничего, прорвемся. Она думала сможет меня вот так сломить? А, Зона?! Хрен тебе, ясно!! Я — выжил. И даже тащу на себе Кравцова. Какого, спрашивается? Чёрт бы вас всех побрал, всех до единого. И вас генштабовских крыс, и этих капиталюг, и тебя, капитан. Думаешь, тебе сейчас плохо? Неееет, это еще неплохо, тебя хоть кто-то тащит, а не бросает как грёбаную обузу, на дороге, а дальше… дальше как хочешь, но выбор невелик: можешь вены себе вскрыть, можешь просто ждать, пока за тобой придут эти мерзкие твари. О да, у них появится настоящий повод порадоваться, ведь им давно не приваливало такое счастье — свежее, еще живое мясо. Деликатес, чтоб их. Любишь вкусно перекусить? Вот и они любят. У них к этому особенный подход: сначала начинают обгрызать твои ноги, затем руки, а ты все это видишь и ощущаешь, но сделать ничего не можешь. Даже жалкий стон не получается издать — горло не слушается тебя. Впрочем, что в Зоне, что там, часто бывает, когда тебя имеют как хотят, а ты ни черта сделать не в состоянии. А им это только в кайф, да-а. Если ты не один из них, то они в тебе видят нечто среднее между засохшим плевком и размазанным по полу тараканом. Мерзким, вонючим тараканом. Представляешь? Ты всего лишь для них сраное насекомое, которое можно прихлопнуть и никто ничего за это им не сделает. Вот против кого надо направлять войска, вот кого нужно подвергнуть массированной бомбардировке, вот кого нужно вырезать вместе с их семьями, а место, где они жили обработать ипритом! Сучьё. Не против Зоны, а против этих упырей, засевших на своих пригретых местах. Они — короли, им — все дозволено… Ты должен меня понять, хотя чего там, конечно ты меня понимаешь, ведь они и с тобой сделали то же самое, капитан. Ничего, они дождутся, когда я с них шкуру буду сдирать. Ох, как много я отдал бы, за один час с каждым из них наедине. Клянусь, тогда б они пожалели о каждой секунде, прожитой на этом свете. Кравцов, ты меня слышишь?! Не вздумай здесь подыхать! Я тебя волоку от пещеры не для того, чтобы ты тут откинулся! А ну-ка, еще немного, скоро у нас будет привал».Через двести метров Серегин остановился и положил капитана на землю, стараясь действовать аккуратно, насколько он мог. Несколько деревьев, сросшихся в один диковинный клубок, скрывал их от посторонних глаз, хотя это вряд ли им могло помочь, если на них решили бы напасть здешние хищники. Старый схрон, который полковник сделал еще до того, как его перевели из военных сталкеров в научно-исследовательский комплекс, располагался весьма удачно и, обезвредив установленные ловушки наподобие противопехотных мин, он смог дотащить до входа в подземное укрытие Кравцова. Об этом месте никто не знал и даже проверка при переводе на засекреченный объект ничего не дала специалистам, ответственным за отбор кандидатов для него. Схрон Серегин не посещал почти год, а до этого навещал только в одиночку, когда представлялась такая возможность во время проведения операций, но сейчас это не имело значения. Он понимал, что ему вряд ли доведется здесь побывать снова, да и беспокоиться за факт раскрытия местоположения схорна перед Кравцовым Серегин не собирался. В своё время полковник приложил немало усилий для поиска места под свой тайник и его маскировки. Сюда не вели никакие тропы, а растительность надежно закрывала подход к нему от глаз случайных сталкеров — важный фактор, влияющий на сохранение в секрете его нахождение. Сам экс-глава разведывательного подразделения сумел найти путь только по нескольким приметам, которые указывали направление и точное положение убежища. Найдя входной люк, замаскированный под здешний грунт, он аккуратно открыл, помня, что еще один «сюрприз» для незваных гостей находился внутри. Его обезвреживание оказалось делом непростым, особенно если учесть психофизиологическое состояние Серегина, но спустя пять минут он закончил работу и, взяв подмышки капитана, стал аккуратно затягивать в темноту схрона. Изнутри все было сделано весьма добротно, не зря, вспомнил Серегин, он потратил столько времени и сил на его обустройство. Сняв на свой риск шлем, военный включил единственный работающий фонарь и осмотрелся: пол и стены выложены набитыми мешками, которые полковник выменивал на складе военной базы еще в свой сталкерский период жизни, работая по контракту на российское правительство. Также имелись специальные коробы для вентиляции, которые можно перекрыть подручными средствами, если имелась необходимость переждать Выброс, а вся конструкция держалась на самодельных опорах. В углу лежала пара ящиков, в которых находился неприкосновенный запас, бережно складированный здесь на крайний случай.«Который уже настал».Уложив к стене Кравцова, полковник затащил внутрь рюкзак и оставшееся оружие, после чего выбрался наружу и осмотрел, нет ли кого поблизости. Затем, с соблюдением всех правил безопасности, он вновь установил мины-ловушки на подходе к схрону и с максимально возможной тщательностью замел следы. Только после этого Серегин забрался внутрь, закрыв за собой входной люк и наконец-то смог улечься на пол укрытия, который после всего пройденного показался ему чем-то неземным. В его голове закружился целый водоворот образов, которые с трудом выстраивались в подобие четкой логической цепочки — так сильно оказало на него влияние пережитое за последние дни. Полковник лежал на земле и ему было глубоко все равно, что у него отсутствовал дозиметр для замера радиационного фона — он слишком сильно устал для учета такой мелочи. Да, теперь дозиметрический контроль ему казался чем-то смешным и несущественным, сродни мышиной возне, толку от которой ноль.«Радиация? Ерунда… По сравнению с тем, что было там, это просто смешно. Сколько же убитых? Чёрт, не помню. Десять? Возможно. Да когда же закончится этот туман в голове?!»

Стараясь обрести контроль над собственными мыслями, Серёгин постепенно смог вспомнить рейд. Правда, если говорить точнее, чёткой картины не получилось восстановить, скорее она напоминала старую испорченную кинопленку, просматривая которую с трудом можно понять суть фильма. Кадры всплывали хаотично, вразброс, но, напрягшись, полковник сумел составить из разрозненных кусков пусть неполную, но дававшую хоть какое-то представление картину о том, почему из отряда в двадцать подготовленных человек, выжили только они вдвоём……Экстренные сборы, заранее подготовленная ложная и выданная за боевую тревога, в которой говорилось о новой директиве, где якобы имелся приказ оперативным группам срочно провести разведку в квадрате…«В каком квадрате?.. Вылетело из головы».Подумав, что, в конце концов, это неважно, Серёгин стал дальше вспоминать. Да, он помнил, как вместе со своими сподвижниками ему пришлось перебить весь Особый отдел, обвинив его сотрудников в препятствии в выполнении приказа, что согласно Специальному разделу Устава вооруженных сил, действующих в Чернобыльской аномальной Зоне, приравнивалось к саботажу, наказание за который — расстрел.«Дальше,  — полковник наморщил лоб, по которому катились капли пота, и все его мышцы напряглись, как от удара током, — что было дальше?»

Провал. И вновь кадры сменяли друг друга с огромной скоростью, не давая понять происходящее. Полковник взглянул на тяжело дышащего Кравцова, но капитан всё еще находился в сознании и даже попытался присесть, однако ничего не вышло и он снова завалился на землю, охнув от удара.«Рейд… да, был рейд. Но каким путем?»В голове мелькали дикие образы и звуки: стрельба, крики в радиоэфире, ругань, грязь. Вот ему вспомнилась уродливая голова огромной плоти, проткнувшая насквозь грудь одному из его бойцов и то, как полковник вонзил свой нож прямо в ее уродливый огромный глаз. Кровь. Много крови, а потом…«Что же было потом? Выброс. Точно. Будь он прокл…»Вспышка боли где-то в боку прервала все его старания и даже мысль о том, что ему больно доставляла мучения. Но нельзя кричать, звуки могут услышать твари и тогда им конец. С величайшим трудом, Серегин выбрал на панели, прикрепленной на правом рукаве, функцию инжекции для ввода обезболивающего и по тонкой игле, пробившей одежду под спецкостюмом, ему в кровь поступила доза промедола. Через несколько минут боль практически полностью отступила, а на смену ей пришла сонливость, знаменовавшая собой снятие болевого синдрома.

«Не спать, Саня, не спать! Вспоминай, что случилось дальше».Выброс. Кто-то заметил, как небо на горизонте багровеет и тогда полковнику сразу всё стало понятно. В суматохе забыли загрузить последние данные Мониторинговой службы предупреждения и теперь они понятия не имели, когда могла случиться катастрофа, хотя ответ на этот вопрос, в некотором смысле, очень прост — чертовски неожиданно. Стало легче и снова очередной калейдоскоп событий вспыхнул пред глазами……Вбежали в многоэтажное здание, времени в обрез и уже нельзя предпринять никаких мер, чтобы избежать ловушек. Все сапёры замыкали группу и никто уже не заботился о возможных минах, грозивших гибелью любому, кто окажется недостаточно осторожным. Плевать. Еще вопрос, что страшнее: взлететь на воздух, подорвавшись на противопехотной «лягушке» или попасть под Выброс. Ворвались в нижние подвалы, дальше котельная и там полковник увидел их…«Ублюдки. Свора грязных ублюдков. Ненавижу эту мразь».Отряд встретил десяток ренегатов — разного рода подонков, которые предали свои группировки либо их выкидывали оттуда с угрозой расправы, если еще раз встретят. Отребье, которое Серёгин ни то что за людей не считал, ему проще вирус Эболы приравнять к человеку, чем эти ничтожества.ОГОНЬ!!!

Десять минут и десять трупов ренегатов. Куда им противостоять разведотряду отборных бойцов, да еще имевших численное преимущество, которое, впрочем, тогда не сыграло существенной роли. И все же этому сброду удалось положить двоих — уж слишком сильно отряд был измотан нескончаемыми отстрелами от свор мутантов и проходами сквозь аномальные поля. Снова провал.«Сосредоточься!»Они выбрались. Сколько прошли, Серёгин не помнил, но много. Очень много. Что за дьявольщина впереди? Трупы, еще трупы. Мать честная, как много трупов. Что здесь случилось? Кто эти люди? Кто на такое способен? Сколько лет топчет Зону, но такого полковник никогда не видел. Откуда могла взяться подобная жестокость? Он не мог сказать, кто выпотрошил, сожрал и выблевал (другой ассоциации увиденное не вызывало) этих ходоков, усеяв их останками поляну. Несколько человек под воздействием кошмаров просто на глазах сходили с ума. Каждого из них он лично пристрелил, ибо они теперь являли собой обузу, которую нельзя оставлять в живых. Фрагмент воспоминаний где Серегин выпустил им в затылок пулю, врезалася в память подобно мчащемуся локомотиву. Однако жалости не было, это чувство у него напрочь атрофировалось много лет тому назад, когда те, кому он доверял, бросили его на погибель, оставив умирать в гнилом болоте.Бах! Бах! Бах! Бах! — четверо мертвы.«Таковы правила».Пробрались дальше и посреди холодной утренней мглы увидели множество небольших входов, ведущих куда-то вглубь грунта. Отправили еще троих разведать, что внутри, но они не вернулись и тогда полковник сам спустился за ними с двумя солдатами, приказав остальным дожидаться их снаружи. Внутри предстало столь ужасающее зрелище, что Серегина передёрнуло от этих воспоминаний. Там, в небольшой пещере, с её стен свисали жуткого вида червеобразные существа, сотни, быть может, тысячи, целая колония этой дряни и каждый её представитель впился в тела трёх бойцов, проникая в них и выжирая всю плоть изнутри. Серёгин с усилием подавил в себе рвотный позыв, от которого у него помутнело в глазах. Взрыв. Бело-розовую мерзость, выпившую трех человек, они забросали термическими гранатами и полковник впредь сотню раз подумает, прежде чем сунется в любую пещеру, пусть даже она будет последним шансом на спасение.