Арктический мост

Все это сумел подсчитать Андрей, овладев сложными математическими приемами, все это подсчитал… а вот по элементарной школьной математике «схватил тройку»… И все пропало, рухнули мечты. Не убедить теперь ни Степана, ни далекого мистера Кандербля, американского инженера. И не быть теперь инженером и самому Андрею, мечтавшему возглавить инженерное «Общество дружбы материков».

Как теперь признаться во всем Степану, человеку резкому, сильному, презирающему побежденных? Что написать Ане, отец которой высмеивал его, что сказать Сурену, мечтавшему строить атомные станции для Арктического моста?

Андрей готов был просидеть на Крутом камне до ночи, даже всю ночь, но пересилил себя и пошел домой. Он намеренно не торопился, еле передвигая ноги. Все равно Степана нет дома. Никто из инженеров не уходит с завода по окончании работы. Степан счел бы это дурным тоном. По его словам, в министерствах и ночью сидят…

Не хотелось Андрею идти домой еще и потому, что там была Тереза Сергеевна. Степан якобы ради младшего брата пригласил ее хозяйничать в новой его «главноинженерской» квартире. И она хозяйничала в ней с той же уверенной четкостью, как и в его приемной.

Недурно сложенная и цепко молодящаяся Тереза Сергеевна встретила Андрея любезной улыбкой:

- Андрюша! Как экзамен? Ведь математика - ваша стихия. Все в порядке, конечно? - заглядывала она ему в глаза.

- Конечно, не провалился, - ответил он, смотря в сторону.

- Садитесь, прошу вас. Может быть, хотите бутерброд? С копченой колбасой, с икрой, с лососиной? Ну, что же вы, право? Степан Григорьевич звонил, что немного задержится. - Она села против Андрея, красиво подперев холеной рукой подбородок, и продолжала: - Ах, какой это работник! Какой масштаб, какая безошибочность! Заместитель министра ни к чему не мог придраться.

- Ни одного нарушения инструкций, - с горечью сказал Андрей.

Но Тереза Сергеевна не поняла смысла его слов.

- Да, да! У Степана Григорьевича прямая дорога в Москву - в руководство.

- Конечно, - согласился Андрей, думая, что его теперь уже не примут в институт…

- О, я вижу, у нашего мальчика не все благополучно. Не так ли? Ну, признайтесь своему другу. Почему вы не научитесь курить? Я всегда курю, когда у меня неприятности.

- Почему вы считаете, что вам все обязаны докладывать? Почему? - не сдержался Андрей. - Откуда, наконец, вы знаете…

- О, мой мальчик! Не сердитесь… Вовсе не надо выслушивать доклады, достаточно посмотреть в ваши карие глаза. Но почему вы отчаиваетесь?

- Так ведь тройка же! Понимаете, тройка!

- Ну, и прекрасно! Ведь не двойка же…

- Вы не понимаете!..

- Ах, ребенок! Брат самого Степана Григорьевича Корнева! Он действительно ничего не понимает.

Андрей поднялся и, не оглядываясь на Терезу Сергеевну, прошел в отведенную ему узкую и длинную комнату.

Он сел у окна, из которого был виден пруд и далекий Крутой камень на лесистом берегу…

…Степан вошел в темную комнату брата, молча сел против него и достал папиросу.

- Ну, - сказал он, - может быть, действительно закуришь?

Андрей крепко сжал губы и ничего не ответил.

- Так, - сказал Степан и закурил.

Помолчали.

- Пойдем, - предложил Степан вставая..

Они прошли через столовую и гостиную, недавно обставленную по совету Терезы Сергеевны в стиле модерн, и вошли в кабинет.

Здесь все представляло Степана - солидное, крепкое, тяжеловатое.

Степан сел в вертящееся кресло и придвинул к себе телефон. Андрей стоял перед ним, опустив голову.

Но не успел Степан снять трубки, как раздался звонок. Степан Григорьевич поморщился.

- Ну, я слушаю, - недовольным тоном сказал он. - Что вы еще выдумали? Какая там инициатива! Мне дисциплина важнее. Да, да… важнее. Я выполняю то, что находят нужным вверху. А вам предлагаю выполнять мои указания, - и он раздраженно повесил трубку. - Слышишь! Приходится обламывать… Хоть круглые сутки сиди в цехах. Нельзя доверять. Надо быть бдительным.

- Разве бдительность - недоверие? - нахмурился Андрей.

Степан усмехнулся.

- Кажется, ты начинаешь понимать! Если хочешь шагать вверх, то считай бдительность недоверием, дисциплину - безволием нижестоящего. Пусть это и не совсем так, но… на практике ты не ошибешься. А практика важнее теорий. Я не против воли, конечно. Но… воля должна быть устремлена вниз, как в армии, ибо производство - это война.

- С кем? - почти возмущенно спросил Андрей.

- С кем? - опять усмехнулся Степан. - Со всеми. С начальством и подчиненными. С поставщиками и приемщиками. Со снабженцами и ревизорами. С райкомом партии и министерством, с директором-солдафоном и заместителем министра - умницей. Война, Андрюша, война!.. И сейчас мы с тобой будем воевать, применяя саперную технику - подкоп. Понимаешь? - и он набрал на аппарате нужный номер.

Андрей исподлобья смотрел на брата.

- Что - профессор Гвоздев еще у себя? Так и должно быть, директор института в дни приемных экзаменов всегда обязан быть на посту. Да, да, превосходная Алла Александровна, вы угадали, Корпев вас беспокоит. Так попрошу, соедините с профессором.

Андрей побледнел, с трудом сдерживая дрожь во всем теле.