Арктический мост

- Да, Андрюша. Сооружение почти закончено. Я понимаю, тебе бы так хотелось завершить его самому, - участливо сказал Николай Николаевич. - Но ты по праву станешь председателем приемочной комиссии. Она собирается на днях в Туннель-сити. Мы сейчас оповестим всех о твоем назначении.

- Не надо, - сказал Андрей.

- Как не надо? - загремел Иван Семенович.- Не хочешь?

- Работать хочу. Но... не хочу шума... появлюсь прямо на приемке...

- Сюрпризом? Добро! Пусть это подарком для всех строителей будет! воскликнул Иван Семенович.

- Понимаю тебя, - мягко сказал Николай Николаевич. - Пусть будет по-твоему. Вылетай в Туннель-сити, как только почувствуешь себя в силах. О твоем назначении скажем только членам комиссии, уже находящимся на Аляске... и Герберту Кандерблю. Таким образом, ты явишься на строительство не гостем, не отставшим от дел бывшим начальником, а сразу хозяином. И пусть тебя только таким и увидят: снова действующим, требовательным и всем сердцем любящим строителей моста.

- Спасибо, - только и мог сказать Андрей и отвернулся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОСЛЕДНИЙ ШОВ

Андрей отложил вылет в Аляску дня на три, чтобы немного отдохнуть в портовой больнице, где он пользовался всеобщим вниманием. Снова портовая больница, как и в давние времена, когда он был ранен в позвоночник. Тогда идея Арктического моста только вынашивалась. Теперь он построен...

Елена Антоновна пришла навестить своего больного.

Он лежал в шезлонге. Из беседки в саду открывался вид на море. Оно всегда казалось Андрею новым, неожиданным... На севере под хмурыми тучами оно было темным, у мыса бухты белело пенными гребнями, а там, в Японии, сверкало на солнце золотыми нитями, переливалось перламутровыми веерами, синело тканью кимоно...

Елена Антоновна подошла и села рядом.

Андрей вздрогнул, смущенно улыбнулся и стал прятать недописанное письмо. Он хотел встать, но Елена Антоновна удержала его: - Сидите, сидите, голубчик. Как мы себя чувствуем? Дайте-ка пульс... Выглядите молодцом! Даже румянец появился. Что ж вы бороду так и оставите?

- Так и оставлю.

- Не узнают вас.

- Кому дорог, узнавали, - задумчиво ска зал Андрей, трогая в кармане письмо.

Елена Антоновна смешалась: она вспомнила, как Аня была рядом, даже взглянула, но не узнала и... прошла!

Андрей горько усмехнулся. Елена Антоновна замахала на него руками: Это все борода, борода ваша несносная! Вот дам вам снотворного и сама тайком волосища ваши срежу. И все пойдет по-старому... Ведь брат-то ваш, Степан Григорьевич, пример вам подал, женился.

- Как? Степан женат?

- А как же! На вдове Дениса Алексеевича Денисюка. Воспитывает трех его сыновей. Золотым человеком оказался.

Андрей опустил глаза. И здесь Степан заменил его, как и на стройке, воспитал завещанных Андрею хлопчиков...

- А я и не знал, - тихо сказал Андрей. "Женился!.. - думал он.

- Аня прошла мимо... прошла, как и в жизни. Все проходят... или мелькнут метеором..."

- Румянец, румянец появился! - радовалась Елена Антоновна. - Да что это я, право! Совсем запамятовала. Сюрприз принесла, а молчу. Посылку получайте, голубчик. Как это только адрес ваш узнали?

И Елена Антоновна вынула из объемистой сумки, которая была подстать ее полной фигуре, аккуратную маленькую посылку.

Пораженный Андрей посмотрел на адрес: "Авиапочтой! Россия. Строительство Арктического моста. Инженеру Андрею Корневу".

Кто бы это мог быть? Неужели?..

На приклеенной бумажке - знакомый почерк Ивана Семеновича Седых: "Переслать самолетом в Новый Порт, в портовую больницу А. Г. Корневу".

Елена Антоновна, заметив волнение Андрея, заторопилась и ушла.

Андрей рассматривал посылку. Почтовый штамп: "Япония"!.. Это она! Успела написать раньше, чем он, милая, нежная Кимитян!

Дрожащие руки развертывали тонкую ткань.

Что это? Ее любимая тетрадь в деревянном лакированном переплете.

Запиской заложена знакомая страница:

В чем счастье любви?

В обладаньи?

Нет, счастье любви

Эго горечь желанья,

Желания счастья ему...

Записка написана по-английски, но другим, незнакомым старческим почерком: "Уважаемый господин. Моя госпожа приказала мне переслать Вам эту тетрадь, сама написав адрес. Я нашел тетрадь в рукаве ее кимоно на скале, где она лежала уже мертвая, разбившись при страшном падении. Ветер лет не высушит слез старого слуги, который так радовался большому счастью маленькой девочки. Извините, мой господин, невежество старика, любовно служившего Вам, и позвольте посочувствовать и Вам в горе, которое для меня так велико, что заслоняет солнце... Я сам видел, как мелькнуло в воздухе ее яркое кимоно, будто бабочка слетела с черной скалы. Под той скалой я и нашел ее, несчастный и верный слуга".

Андрей окаменел, выпрямился, застыл, несгибаемый, как в былые годы. Скулы резко обозначились на его побледневшем лице. Руки непроизвольно перелистывали страницы альбома, но глаза ничего не видели сквозь мутную, возникшую перед ними пелену...

Вот - последняя страница:

О, этот мир, печальный мир и бренный!

И все, что видишь в нем и слышишь, - суета.

Что это жизнь?

Дымок в небесной бездне,

Готовый каждый миг исчезнуть без следа.