Арктический мост(изд.1959)

Но больше всего занимал Андрюшу его старший брат Степан, которого он так давно не видел. Крупный, несколько грузный для своих лет, чуть скуластый, как и Андрюша, но с тяжеловатой нижней частью лица, с густыми, властно сведенными бровями, уверенный, немногословный, он олицетворял для Андрюши силу, ум, благородство… Если бы не присущая старшему брату сдержанность, Андрюша так и сидел бы рядом с ним и держался за его большую жесткую руку. Но мальчик боялся выдать себя и наблюдал за братом исподтишка с любопытством и гордостью.

Еще бы! Ведь Степана, несмотря на его молодость, назначили главным механиком огромного металлургического комбината. Прежний главный механик, старый уральский практик, стал заместителем Степана, и Андрюша понимал, как трудно приходится брату.

Вот и сейчас, в поезде, он говорил с техником, ездившим за запасными частями к доменным воздуходувкам. Степан приказал ему еще сегодня ночью доставить части в цех. Он сам будет присутствовать при их смене. И это после долгой и трудной дороги!..

Перед самым Светлорецком поезд вошел в туннель. Стало темно, шум колес усилился и отдавался в ушах. Андрюша припал к своему глазку, но ничего не видел. Свет в вагончике не включали. Степан чиркнул зажигалкой, и все стало незнакомым вокруг. Андрюше показалось, что он совсем в другом поезде мчится по непостижимо длинному туннелю, который ведет… Куда он ведет? Степан говорил с соседом об американцах, которые никак не открывают второй фронт. Может быть, туннель как раз и ведет к американцам, и они по нему что-нибудь посылают, по дружбе… И поезд мчится по туннелю, как пуля в стволе винтовки…

И в тот же миг стало светло, снова рядом оказалась замерзшая речка, а впереди расстилалось снежное поле, — как потом узнал Андрюша, пруд, — а за ним виднелись высокие заводские трубы.

С вокзала на квартиру Степана поехали на лошади, в кошевке. Улицы были тихие и белые. Впереди вырисовывались уже близкие трубы завода и доменные печи. В морозное небо из них вырывались огненные факелы, что-то там рычало, шумело, скрежетало — непонятное, таинственное… Ведь Андрюша никогда не бывал на заводе. И в этом царстве машин, огромных, быстрых, могучих, в царстве металла, грохота, огня и движения, Степан был главным механиком, царем машин, хозяином всего оборудования. Вот бы стать таким, как Степан!..

— Щеки-то отморозил, — сердито сказал Степан.

Приказав вознице остановиться, он протянул руку к сугробу за снегом и стал оттирать брату щеки.

Андрюше было больно, но он стыдился в этом признаться.

— Во мороз! — заметил возница. — Гляди, перемерзнет Светлая до самого дна.

Степану еще не отвели заводской квартиры, он жил за перегородкой у рабочего-такелажника Денисюка, которого очень ценил за необыкновенную изобретательность во всем, что касалось поднятия тяжестей.

Алексей Денисович Денисюк был уже немолод. Он хромал на правую ногу, отдавленную еще в молодости сорвавшейся балкой. Желтые концы его пшеничных усов упрямо торчали вперед.

Он сам открыл дверь приехавшим:

— Здоровеньки булы, Степан Григорьевич! Жинка зараз самовар поставит, да с морозца лучше бы горилки…

Едва Степан и Андрюша вошли в комнату за перегородкой, а Денисюк внес чемоданы, зазвонил телефон. Оказывается, директор завода узнал, что главный механик уже приехал.

— Пока вы устраиваете свои семейные дела, — раздраженно говорил он в трубку, у нас завод без воды остался, доменные печи останавливаются! Вы понимаете, что повлечет за собой остановка завода? Прошу немедленно явиться ко мне.

Озабоченный Степан велел Андрюше ложиться спать и позвал Денисюка пойти вместе с ним на плотину, посмотреть уровень воды в пруду.

Андрюша стал умолять брата взять его с собой. Хоть бы на плотину посмотреть, около завода постоять, побыть вместе со Степаном… Тот не стал спорить: пусть идет парень, в конце концов ему следует привыкать к заводской обстановке.

Короток зимний день. На улице успело потемнеть, в окошках зажглись огоньки. Шли вдоль заборов. Два раза Андрюша попадал в сугроб, пока не пригляделся. Стало как будто еще холоднее, и Андрюша тер рукавицей нос и щеки, стараясь не отставать от Степана и Денисюка, который, несмотря на хромоту, шел удивительно быстро.

Около плотины стояла маленькая будочка: за нею простирался лед пруда. Фонари плотины и освещенные окна домов цепочкой очерчивали берег, а на противоположном берегу огоньки едва различались.

В будочке было тоже холодно, но не чувствовалось ветра. Степан и Денисюк рассматривали крашеную планку с делениями и качали головой.

Андрюша мысленно повторил фразу Степана, что уровень воды в пруду понижается катастрофически. Тело его напряглось, словно он готовился к прыжку или удару. Всем существом своим он ощущал катастрофу. Андрюша не понимал, чем она вызвана, но расспрашивать брата ему не хотелось, и он только незаметно дотронулся до его полушубка.

— Вот так, — задумчиво сказал Степан. Кажется, Алексей Денисыч, это единственное в мире, чего тебе не поднять…

— Воду-то? — переспросил Денисюк и сдвинул шапку с затылка на лоб. — Це дило треба разжуваты.