Арктический удар

У Виноградова от того, что он сейчас услышал из уст нашего офицера, даже мурашки по коже побежали и перед глазами показались живописные места далекого Магадана или еще более мрачные картинки глубокой ямы. Он пристально посмотрел на капитана Кочеткова, но тот никак не отреагировал на слова Бурова, а о чем-то вел беседу с Большаковым. А вот капитан-разведчик также весь подобрался и то посмотрит на Бурова, то на Виноградова. А весь переполох вызвала просьба Бурова предоставить нам торпеды ЭТ-80, которые только что прошли испытания, и были приняты на вооружение, и считаются секретными. Их даже большинство своих-то подводников не видели, а вот эти о ней уже знают и просят ее для себя. Да и 53–39… их также очень мало, даже самим не хватает, а тут еще карты квадратов и позывные лодок, тут есть отчего задуматься насчет этих непонятно откуда взявшихся подводников, выдающих себя за русских. Виноградов справился с волнением, только сказал:

– Я передам вашу просьбу командованию, о передаче вам требуемого количества торпед. Каков калибр ваших орудий и какие снаряды вам нужны?

– Да нет, снаряды нам пока не нужны.

Не стали мы говорить, что у нас нет орудий. Какие к черту орудия на атомной подводной лодке!

– Что вам нужно из продовольствия и сколько?

– Из продовольствия? – задумался я. – Хорошо бы чего-нибудь свеженького из овощей и фруктов на первое время, а так крупы, макаронные изделия, консервы мясные и рыбные, мука, соль, специи. Все это на месяц из расчета на двести человек.

– Что по топливу?

– Топлива нам пока не надо.

– Куда доставить?

– Даже не знаю, что сказать. Давайте так сделаем. Надо все это доставить в бухту Медвежью. Но тайно, с минимальным количеством посвященных.

Я решил сыграть внаглую. Что капитан Кочетков был из НКВД, было видно даже сквозь его флотскую шинель.

– Товарищ капитан, – обратился я к Кочеткову, – вы бы не могли помочь в решении одного вопроса?

– Какой именно вопрос вы хотите решить, товарищ капитан второго ранга?

– Этот вопрос будет как раз в вашей компетенции.

Кочетков с Виноградовым переглянулись, один подумал, что другой проговорился о его принадлежности к органам, а другой подумал: «Ох и не простые это товарищи, и все-то они знают».

– Я насчет доставки нам грузов. И чтобы люди впоследствии молчали об увиденном.

– Не беспокойтесь, наши люди не болтливы.

– Ну вот и отлично, о деталях можете поговорить с капитаном третьего ранга Большаковым.

Я снова продолжил разговор с Виноградовым:

– Все это должно быть погружено на судно с самым большим вылетом стрелы на крановом оборудовании. Понадобятся швартовые кранцы, за отсутствием таковых – штук тридцать автомобильных шин, самых больших, какие найдете.

– Постараемся найти такое судно и кранцы тоже.

– Когда утрясете вопросы со всеми инстанциями, дадите нам знать, мы передадим вам, что делать дальше.

Я подошел к Зозуле и решил порасспросить о судьбе «Шеера».

– Федор Владимирович, не могли бы вы прояснить судьбу «Шеера», мы видели его в последний раз в Белом море на буксире за «Дежнёвым». Жаль, что мы чуть-чуть не успели с атакой на немецкую подлодку, которая торпедировала «Сокрушительный».

– Так вы были там?

– Да, мы провожали конвой до горла и после уничтожения подлодки повернули назад.

– Был доклад о том, что перед торпедированием эсминца недалеко от конвоя произошел подводный взрыв. Но все посчитали это взрывом немецкой мины. Перед мысом Канин Нос – это тоже не мина?

– Это тоже подлодка противника, – перебил я Зозулю. – Все же как эсминец?

– Да, жаль «Сокрушительный», но его можно восстановить, корму ему приделают. В Мурманске находится полуразрушенный эсминец «Стремительный». Его подняли по частям со дна, после того как его потопила авиа ция противника, и восстановлению он не подлежит. Вот от него и возьмем корму для «Сокрушительного». Ну а «Шеер» пока стоит на реке, его немного позже отбуксируют в Молотовск. Ему тоже досталось, в него попали две бомбы и несколько разорвались рядом в воде, да и другие корабли потрепало. Большие потери понесли летчики – более двадцати самолетов и двенадцать летчиков. Это только у нас, в районе Архангельска и Нарьян-Мара. А о потерях на Кольском полуострове я пока не знаю. Эта проводка обошлась нам дорого, мы потеряли пятьдесят три человека, больше всех – двадцать четыре моряка – потерял «Сокрушительный».

– А сколько самолетов потеряли фашисты?

– Только летчики заявили о ста сорока, да зенитчики с кораблей более чем на двадцать претендуют. Опять же это только у нас, не считая, сколько заявили летчики. Четырнадцатой армии и флотские.

– Тогда у немцев в Норвегии после такого разгрома ни одного самолета оставаться не должно.

– Оно понятно, немного приписали, приняв желаемое за действительное. Все проверим и подсчитаем.

– Конвой из Англии как дошел, потерь много?

– Ему как раз повезло. Немцы все силы бросили на нас. Вначале конвой PQ-18 бомбили, как только он вошел в зону досягаемости немецкой авиации. А после того как наш конвой стал подходить к проливу Карские Ворота, перенацелились на нас. Так что конвой PQ-18 лишился всего двух транспортов.