Арлекин

Слепые глазницы — вечернее небо,И плещет волною в раскрытые рты...Вот Джерри-везунчик, вон Робин-повеса,А тот, обгоревший, механик с «Фатьмы»...

Матрос с бабочкой тяжело дышал, пел отрывисто и хрипло:

У Джека и Полли отцовские скулы.Не нужно молитв и не трите глаза:На ложе из ила прилягут матросы,Чтоб вечностью стать, как морская волна...

Натурализм описания напоминал многое. Да-а... Видел, видел такие трупы... И гнал мысли, и сжимал кулаки, и, бывало, тер лоб, и тискал виски, схваченные холодом безысходности. А песня... Даже щенок, и тот запоскуливал. Была в скулеже просьба, почти мольба о защите. Хотелось обрести ее псу, найти хозяина, довериться человеку, но были глухи матросы, загнавшие себя в такую же собачью тоску.

Бездомный щенок и решил дело. Ну, что мы хороним себя раньше времени? И жить будем, и будем плавать! И о щенке позаботимся. Словом, нарушил капитанское «вето» — привел пса на танкер.

Кличку Сэр Тоби пес получил не за сходство с шекспировским персонажем, а только по причине заграничного происхождения. Поселил на баке — в боцманской кладовой. Капитан «Заозерска», успевший хватить досыта и «той германской» и, что естественно, нынешней, уже неделю маялся застарелым радикулитом и не вылезал из постели, но о появлении собаки узнал в тот же день. Не стоило гадать, как удалось старику пронюхать о Сэре Тоби. Смиренно и как должное принял Владимир первый разнос, но тут же произнес речь о «пользе четвероногих слухачей именно в условиях военного времени». Доверительно склонившись к больному, добавил с иезуитской кротостью: «В этих условиях собака — не отвлекающий момент, а верный друг и помощник судоводителя».

— И потом, присутствие собаки положительным образом влияет на команду, — гнул свое старший помощник.

— Мне лучше знать, что и как влияет на команду! — упрямился капитан.

Старик в конце концов смирился. Лишь поворчал, что «когда не спят собаки — спят впередсмотрящие и сигнальщики, а сие означает форменный бардак-с в вопросах службы. Значит, старпом — не тянет, вахта — спит, а капитана, допустившего это непотребство, пора на свалку». Выговорившись и растерев ноющую поясницу, он поставил непременное условие: «Пес не должен появляться в жилых помещениях и писать в коридорах, но если с этого... Сэра Тоби? придется спрашивать службу, как с матроса, извольте поставить пса на довольствие и обеспечьте уход...»

Наконец появились признаки скорого выхода в море.

Матросы «Абердина» торопились закончить работу. На причале их толклось не менее полусотни. Скребки и стальные щетки обгладывали ржавчину до девственного металла, но кисти тут же прятали праздничный шик-блеск под каменноугольную смолу. Окраской цепей командовал знакомый матрос с бабочкой на щеке. К нему и обратился Арлекин, когда понадобилось немного черни для судовых нужд. Матрос нацедил краски. Возвращая кандейку, спросил о собаке и остался доволен ответом. Пес пристроен, накормлен, что ж еще надобно? Сэнк’ю, мистер чиф-мейт!

— Пойдете под нашей охраной, сэр, — бабочка сморщилась и собрала крылышки; голова на кадыкастой шее качнулась в сторону орудий крейсера, — в обиду не дадим. Британцы, сэр, любят собак, но иногда, — он усмехнулся, — не забывают и друзей.

— Ол райт, камрад, — подыграл русский старпом, — мы тоже любим тех и других. Заходите в Мурманске — угостим от души, по-русски.

— Мы — крейсерское прикрытие и вряд ли пойдем дальше Медвежьего, где караван примут русские эсминцы.

— Ну что ж, спасибо вам, англичанам, и за это!

— Я — шотландец, сэр, — возразил матрос.

— А я — русский. Владимир. — И протянул руку. — Рад был познакомиться с вами.

Матрос растерянно глянул на него — офицера! — но все-таки решился, ответил рукопожатием:

— Роберт Скотт... — И привычно добавил: — Сэр!

Трое суток как покинули Исландию.

«Заозерск» последним выполз из Хваль-фиорда и занял место в походном ордере. Корабли охранения рыскали, по-собачьи принюхивались к туманчику и чем-то напоминали Сэра Тоби, которому непривычная для этих широт осенняя погода доставляла, если так можно выразиться, бодрое и чуткое удовольствие. В туманной кисее было что-то нереальное. Не разобрать, кто поджидает за ней. Ясно одно — кто-то все равно ждет, но враг или друг?