Армагеддон

Один из кавалеристов, склонившийся к умирающему зверю, посмотрел на несущегося мимо Мемнона, несколько пехотинцев стояли рядом с командиром в ожидании приказов. Ты должен склониться перед демоном высшего ранга и выполнять приказы: таков порядок вещей, естественный порядок. Кавалерист ожидал, что он остановится и издаст песнь приветствия и подчинения. Мемнон уже почти приготовился так и сделать. Все его существо напряглось, приготовившись последовать традиции и привычке.

Прямо над головой раскатился искусственный гром, и он вспомнил смерть, заряды огня, гибельные стрелы. сбивавшие их в небесах так же легко, как сокол ловит на ужин полевую мышь. И он ответил так, как мог.

- Бегите, глупцы! - прокричал он, и его копыта не замедлились, не остановились. Он просто продолжил бежать, горячий пот шипел на всем, куда попадал, подобно отвратительному дождю. Кавалерист застыл, глаза выпучились, от ярости и недоумения он обнажил клыки.

- Во имя Абигора ты подчинишься мне, или...

Раздался звук наподобие рвущегося пергамента или разрываемой хищными когтями одежды беспомощного человека, и кавалерист, его зверь и несколько ближайших пехотинцев разнесло в облако крови и костей. Они исчезли, будто бы их никогда и не было. Несколько выживших в агонии уползали, оставляя на песке окровавленные и разорванные органы. Он посмотрел вверх - достаточно долго, чтобы увидеть небесную колесницу с вращающимися над головой крыльями, с ревом идущую по низкой траектории, словно хищная птица, осматривающая картину устроенной ею резни.

- Или что, идиот? Все изменилось. Мир перевернулся с ног на голову, - с отвращением сказал Мемнон сам себе. Он ненадолго остановился, дабы убедиться, что колесница не вернется для новой атаки, но поднятые пролетом колесницы и его собственным паническим бегом клубы пыли скрыли его. И, кажется, та колесница не обладала чувствительностью других летающих железных и пластиковых представительниц своего вида. Это спасло заблудшего слугу Денницы.

Его тело начало сдаваться, мышцы сводило. Он выжал из себя все соки, и организм реагировал на лихорадочный рывок. В любой миг он может рухнуть от истощения и заснуть.

Но один взгляд назад на кровавый кратер, где недавно стояло несколько братьев из его рода, подстегнул демона, он поднес одну руку ко рту и вонзил зубы глубоко в бицепс. Плоть отделилась от кости, в ноздри ударила кровь. Он зарычал от боли и удовольствия, вспышка боли, которую так приятно было причинять жалким людишкам, подарила ему всплеск усиленной волей и страхом энергии, и нерожденный снова сорвался в отчаянный бег.

Он бежал и бежал. Несся мимо картин великой армии, от которой остались лишь окровавленные остатки, его кричащие сломленные собратья, уповающие скорее вернуться под горячие, кровавые небеса дома и проклинающие человечество на всех возможных языках. Он бежал через поля внутренностей и сухожилий, под копытами трещали обнаженные кости и ребра. Он бежал, даже когда воздух в легких стал гореть, как в печи. Он продолжал бег, слыша новые раскаты грохота и свистящие удары. Он бежал, пока не закончились силы. Мемнон рухнул бесформенной кучей, из разорванного бицепса сочилась кровь, изо рта текла пенистая слюна, бока пятнала пена.

Ничего больше не осталось. Энергию взять неоткуда.

Мемнон собрал последние резервы и посмотрел в небо, чтобы прокричать о своем неповиновении и ожидать удара человеческой магии, что, без сомнения, разнесет его на куски. Но потом он осознал, что находится прямо у портала в ад. Возможно ли это? Он справился? Сделал достаточно? Перед ним великий зверь жалко тащился к разверстой пасти портала. Обе задние лапы превратились в массу изодранного мертвого мяса, внутренности волочились по песку, но он все равно пытался добраться до дома. Нога всадника все еще болталась в стремени, а прочие останки, видимо, раскидало по пустыне. Мемнон зарычал и напал на зверя с криком отчаяния и злости на положение, в котором оказался: приходится пожирать одного из великих зверей, чтобы выжить. Он позволил отчаянию и ярости освободиться, выпустив их на несчастного зверя, и, пока тот бился в смертной агонии, зубами и когтями отрывал плоть и жилы от костей.

Мемнон жадно насыщался, злость, стыд и отчаяние горели в его утробе сильнее с наслаждением запихиваемого внутрь тошнотворного мяса. Он хотел заесть боль, переживания от поражения, стыд бегства от добычи, отчаяние от полного провала их магии, грызущий страх, что Безымянный дирижирует событиями, что Уриил сойдет на этот мир.

В чем тогда будет победа? Говорили, что в древние времена сила Уриила была столь велика, что его смертельное касание поглощало не только жизнь человека, но и саму душу. Его сила, одного из величайших ангелов, кроме разве что Великого Генерала Михаила, являлась абсолютным оружием, потому что отбирала человеческую эссенцию у всех, включая Безымянного. Когда истреблялись первенцы земли Кемет, их души не отправились ни в Ад, ни на Небеса. Они просто прекратили быть. Ушли в забвение.