Армагеддон был вчера

«Ты с ума сошел, Пол!» – хотела крикнуть она; и не смогла.

«Как тебе удалось?!» – хотела спросить она; эти слова тоже застряли у Эми в горле. Девушка понимала: Пол не ответит. Он ждал от нее чего-то другого… совсем другого.

И девушка произнесла именно то, что он ждал:

– Я никому не скажу, Пол.

Пол молча кивнул и пошел одеваться.

Proposta-3

– …ну, с некоторой натяжкой я могу допустить, что парень плавал неподалеку от белой акулы, и та не тронула его, – доктор Флаксман задумчиво чесал подбородок. – Но плавать с ней чуть ли не в обнимку?! И ты, милочка, утверждаешь, будто акула потерлась о твоего приятеля боком, и при этом не содрала с него кожу, а то и мясо до кости… Я склонен принимать на веру слова молоденьких девушек, особенно когда они мне симпатичны, но всему есть предел!

Эми смущенно заморгала; Малявка Лэмб довольно хмыкнул, а остальные на всякий случай промолчали.

Но доктор Флаксман не собирался останавливаться на достигнутом.

– Вы, мисс, видели когда-нибудь вблизи акулью кожу? Так называемые плакоидные чешуйки, которыми покрыта кожа акулы, способны освежевать человека еще до того, как акула пустит в ход зубы! Собственно, плакоиды и есть зубы, со всеми основными признаками, только не развитые окончательно! Кстати, молодой человек, подойдите сюда! – окликнул ихтиолог Барри.

Парень дернулся, как от внезапного толчка, но послушно встал и подошел к доктору.

– Повернитесь-ка… да, лицом к свету. Именно так и выглядят последствия прямого контакта человека с акульей кожей! Класический образец! – Флаксман вертел Барри перед собой, словно экспонат, демонстрируя сетку шрамов на левой половине лица парня всем собравшимся в баре.

– Небось, пробовал с акулой поцеловаться, – проворчал себе под нос Кукер, ловко прикуривая одной рукой самодельную сигарету.

Шутка бармена показалась смешной лишь Ламберту Мак-Эвансу, в силу своеобразного чувства юмора у рыбака.

– Вы ошиблись, мистер, – выдавил вдруг Барри. – Это не акула. Это меня Пол ударил.

– А ну-ка, рассказывай! – немедленно отреагировал капрал, расправившийся к тому времени с сэндвичами. – И знаете, что мне сдается? Что вы все почему-то не спешили сообщать подробности нашему общему знакомому – сержанту Барковичу… Давай, парень, я жду.

– Да тут и рассказывать-то нечего, – Барри смущенно уставился в пол. – Шли мы как-то с Чарли Хэмметом мимо Серых скал, смотрим: Пол идет. Со стороны «Акульей Пасти». Это уже было после того, как сбежала акула Маляв… простите, мистера Мак-Эванса! Она-то сбежала, а Пол все возле бухты околачивался, вроде как ждал чего-то…

– Короче! – капрал Джейкобс отер лиловые губы ладонью и выразительно сжал эту самую ладонь, палец за пальцем, в весьма внушительный кулак.

– Хорошо, мистер Джейкобс! Чарли Хэммет мне и говорит: «Помнишь, Барри, ты его предупреждал, чтоб за Эми не таскался?» Я киваю. «Так вот, я их вчера видел. На берегу. Закатом любовались…» Ну, меня тут злость взяла! Прихватил я Пола за грудки – он как раз до нас дошел – сказал пару ласковых и спиной о валун приложил. Для понятливости.

– Сволочь ты, Барри, – задушенно бросила девушка. – Тупая здоровая скотина. Хуже акулы.

– Может, и так, Эми, – изуродованная щека Барри задергалась, заплясала страшным хороводом полузаживших рубцов. – А может, и не так. И скажу я тебе вот что: Пол твой замечательный одну руку высвободил и тыльной стороной ладони меня по морде, по морде… наотмашь. Хорошо еще, что я сознание сразу потерял. Доктор в Чарлстоне потом говорил: от болевого шока.

Барри машинально коснулся шрамов кончиками пальцев, по-прежнему глядя в пол.

– Очнулся я от стонов Чарли. Он на меня навалился и бормочет, как полоумный: «Барри, ты живой? Ты живой, Барри?» Живой, отвечаю, а язык не поворачивается. И к левой щеке словно головню приложили. Не помню, как домой добрались. Родителям соврали, что в Серых скалах в расщелину сорвались. Они поверили – зря, что ли, у меня вся рожа перепахана, а у Чарли правое запястье сломано? Чарли мне уже потом рассказал: это его Пол за руку взял. Просто взял, пальцы сжал… вот как вы, мистер Джейкобс! Только у вас лапища, не приведи Бог, а Пол всегда хиляком был…

Тишина.

Люди молчали, переглядывались; время шло, а люди молчали…

– Может быть, мы все же вернемся к акуле? – наконец просительно сказал доктор Флаксман, нарушив затянувшуюся дымную паузу, во время которой успели закурить чуть ли не все, исключая самого доктора, старого Лакембу и Эми. Дым сгущался, тек клубами, искажая лица, превращая их в лупоглазые рыбьи морды, проступающие сквозь сизые потоки за стеклом гигантского аквариума.