Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида

В последние десятилетия в Турции – но чаще в других странах – благодаря небольшой группе ученых возник новый способ писать историю. Его можно встретить в работах Танера Акчама (Taner Akcam), Сейхана Байрактара (Seyhan Bayraktar), Исмаила Бешикчи (Ismail Besikci), Хамида Бозарслана (Hamid Bozarslan), Дэвида Гонта (David Gaunt), Ди лека Гювена (Dilek Guven), Хильмара Кайзера (Hilmar Kaiser), Ганс-Люкаса Кизера (Hans-Lukas Kieser), Дженет Клейн (Janet Klein), Эрика-Яна Цюрхера (Erik-Jan Zurcher), а с недавних пор также Угура Унгёра (Ugur Ungor) и Мехмета Полателя (Mehmet Polatel). Они возвращают из забвения историю греков, армян, ассирийцев и курдов в Османской империи. Работы армянских историков и других исследователей, таких как Стефан Астурян (Stephan Astourian), Вахакн Дадрян (Vahakn Dadrian), Грант Дер-Андреасян (Hrant Der Andreasyan), Кеворк Бардакджян (Kevork Bardakjian), Ричард Хованнисян (Richard Hovannisian), Раймонд Г. Кеворкян (Raymond Н. Kevorkian), Марк Нишанян (Marc Nichanian), Кеворк Памукчиян (Kevork Pamukciyan), Ара Сарафян (Ara Sarafian), Вахе Ташджян (Vahe Tachjian), Анахиде Тер-Минасян (Anahide Ter Minassian) и Арус Юмул (Arus Yumul), позволяют увидеть исторический континуум и обеспечивают историкам, работающим на западных языках или на турецком, доступ к важным армянским и армяно-турецким источникам, таким как мемуары, романы, газеты, письма, статистические данные и заметки Армянского патриархата. Конечно, эти процессы происходит вне Турции, но они не могут не оказывать влияния на производство знания в Турции. С середины 1990-х гг. в турецкой исторической науке стало развиваться течение, критически рассматривающее историю первой половины XX века. За последние двадцать лет турецкая наука стала намного лучше распознавать политические инструменты, которыми государство пользуется для преследования оставшихся в Турции немусульманских сообществ, например, погромы 6–7 сентября 1955 г., налоги на имущество 1942 г., изгнание греческого населения в 1964 г., убийство и депортации в Дерсиме в 1938 г.[59]

, а также выселение евреев из Фракии в 1934 г.

Эти острые моменты, когда действия государства становились особенно жестокими, невозможно понять, если не обращать внимание на едва заметные социально-политические взаимосвязи и на повседневную действительность, которая служит фоном для этих происшествий. Моменты обострения возникают только в определенном общественном и политическом контексте. В этой книге я рассматриваю в первую очередь привычную, банальную повседневность, которая сложилась в обществе после геноцида, и то, как при этом выглядела жизнь армян в Стамбуле и провинциях. Отрицание геноцида стало частью рутины. Его нужно поместить в более широкий контекст и сделать предметом исторической дискуссии. Каждый раз, когда я преподаю историю Османской империи и Турции XIX и XX веков, я задаюсь вопросом: как можно говорить об этих годах, без того чтобы упомянуть массовую жестокость в конце этого периода, которая в итоге вылилась в геноцид? Признаюсь, мне легче преподавать в Германии, чем было бы в других странах, потому что ни один историк, который здесь вырос или родился, если это серьезный ученый, не может представить себе историю Германии XX века без упоминания Холокоста. И тем не менее османская и турецкая история сейчас для многих выглядит иначе. Дискуссии, которые ведутся среди немецких и – шире – европейских историков и социологов с 1970-х и 1980-х гг., никак не отозвались в османской и турецкой историографии, ни в Турции, ни в других странах. Я не умаляю важности существующего сейчас критического подхода к изучению турецкой истории; но отрицание геноцида, его практические и теоретические механизмы все еще ждут исследователей, которые ими займутся.

Признаюсь, меня поразило количество и разнообразие источников на армянском языке, как времен Османской империи, так и республиканского периода. Однако мейнстримные турецкие историки их не замечают. У них нет физического доступа к этим источникам, и более того, они не знают языка. Эта кажущаяся невидимость способствует закреплению официальной исторической парадигмы, так что разговор о проблемных местах истории никак не может начаться.

В этой книге я описываю социально-политическую жизнь Турции, сопоставляя армяноязычные источники с информацией из государственных архивов. Помимо этого, я исследую внутреннюю жизнь армянских общин в Стамбуле и в провинциях. Какие условия, предпосылки и социальные структуры определяли существование турецкого общества после геноцида? Как изменилась жизнь армян после 1923 г. и как армянские лидеры реагировали на требования новой реальности?

Основные причины выбора периода