Армия теней

Их маленькая камера, крепко запертая, отдавала ночью накопившуюся за день жару, Соломенные кровати обжигали спины людей. Темнота была удушающей. Сокамерники ворочались и ворочались, пытаясь уснуть. Но для Легрэна сейчас ничего не имело значения, даже усиливающий свист его легких, который иногда принуждал его сдавливать обеими руками свою грудную клетку, чего он сам уже не замечал. А Жербье рассказывал о радиостанциях, спрятанных в городах и поселках, благодаря которым можно каждый день общаться с друзьями в свободном мире. Он говорил о работе секретных радистов, их трюках, их терпении, их риске и о той прекрасной музыке, которую создают шифрованные донесения. Он живописал гигантскую сеть постов прослушивания и наблюдателей, ведущих разведку в тылу врага, считающих его полки, прорывающих его линии защиты, получая доступ к секретным документам. И еще Жербье говорил, что в любое время года, в любой час курьеры-связники перемещаются вперед и назад, пешком, на лошади, на велосипеде или ползком по всей Франции. Он описывал подпольную Францию, Францию с зарытыми в землю оружейными складами, о штабах боевых групп, переезжающих из одного убежища в другое, о неизвестных вождях, о мужчинах и женщинах, беспрестанно меняющих свои имена, адреса, одежду и лица.

- Эти люди, - сказал Жербье, - могли бы сидеть тихо. Их ведь никто не заставлял идти на риск. Мудрость, здравый смысл подсказывали им: ешьте и спите в тени немецких штыков, следите, как процветает ваш бизнес, как улыбаются ваши женщины, как растут дети. Материальные блага и блага ограниченной нежности были им гарантированы. У них даже было бы благоволение старика в Виши, чтобы успокоить, убаюкать свою совесть. Действительно, ничего не могло заставить их сражаться, ничего, кроме их свободной души.

-Знаешь ли ты, - продолжал он, - что такое жизнь подпольщика, человека вне закона? У него больше нет имени или, наоборот, у него их так много, что он забывает свое собственное. У него нет продовольственных карточек. Он больше не может хоть как-то утихомирить свой голод. Он спит на чердаке, или у проститутки, или на полу в какой-то лавке, или на скамье на вокзале. Он не видит больше свою семью, ведь за семьей следит полиция. Если и его жена что часто бывает - работает в Сопротивлении, то их дети растут беспризорными. Страх быть пойманным следует за ним как тень. Каждый день его товарищи исчезают, их пытают и расстреливают. Он идет от убежища к убежищу, без домашнего тепла, затравленный, скрытный, как призрак самого себя.

Жербье продолжал:

- Но он никогда не одинок. Вокруг себя он ощущает веру и нежность всего порабощенного народа. Он находит сообщников, он приобретает друзей на полях и на фабрике, в пригородах и в замках, среди жандармов, железнодорожников, контрабандистов, торговцев и священников. Среди старых нотариусов и юных девушек. Самый голодный бедняк разделит с ним свой скудный хлебный паек, потому что он не может даже зайти в булочную, ведь он сражается за все урожаи во Франции.

Так говорил Жербье. А Легрэн на обжигающей койке, в шокирующей темноте, открывал для себя совершенно новую и очаровывающую страну, населенную солдатами без личных номеров, без оружия, отечество святых друзей, более прекрасное, чем любое отечество на земле. Движение Сопротивления было этим отечеством.

ХIII

Однажды утром по дороге на работу Легрэн вдруг спросил:

- Месье Жербье, вы руководитель движения Сопротивления?

Жербье посмотрел на обгорелое и измученное молодое лицо Легрэна с каким-то почти жестоким вниманием. Он увидел в нем безграничную лояльность и преданность.

- Я был в генеральном штабе движения, - сказал он. - Но здесь этого никто не знает. Я ехал из Парижа. Меня арестовали в Тулузе, я думаю, на меня навел "стукач". Но доказательств нет. Потому они даже не осмелились судить меня. Так они отправили меня сюда.

- На какой срок? - спросил Легрэн.

Жербье пожал плечами и улыбнулся.

- Как они соизволят, конечно, - сказал он. - Ты сам знаешь это лучше всех.

Легрэн остановился и посмотрел на землю. Затем он сказал прерывающимся голосом, но с большой твердостью.

- Месье Жербье, вам нужно бежать отсюда. Он подождал, затем поднял голову и добавил:

- Вы нужны им на свободе.

Так как Жербье не ответил, Легрэн продолжил:

- У меня есть идея. Я придумал ее уже давно... Я расскажу вам о ней сегодня ночью.

Они пошли каждый в свою сторону. Жербье купил немного сигарет у охранника, ставшего его поставщиком. Он прошелся вдоль плато. Со своей обычной улыбкой. Он достиг цели, к которой стремился, своими историями и образами терпеливо опьяняя Легрэна.

XIV

- Я скажу вам, в чем моя идея, - прошептал Легрэн, когда они убедились, что полковник, коммивояжер и аптекарь быстро уснули.

Легрэн собирался с мыслями и подбирал слова. Потом он снова заговорил.

- Что мешает побегу? Только две вещи: колючая проволока и патрули. Что касается колючей проволоки, то поверхность земли не везде ровная, и есть места, где такой худой человек, как вы, месье Жербье, вполне можете под ней пролезть, разве что немного порвете одежду.