Армия теней

Лемаск не ожидал ничего того, что происходило. Он готовился с глубоким восторгом к акту, который должен был быть ужасным, но очень торжественным. Должны были сидеть три человека: руководитель организации, Феликс и он сам. Перед ними предатель должен был защищать свою жизнь ложью, с отчаянными криками. Они должны были поймать его на противоречиях. А затем Лемаск должен был убить его, гордясь тем, что проткнул преступное сердце. Вместо этого мрачного и сурового правосудия — песня маленькой девочки, шаги его соратников, отзывающиеся на верхнем этаже, а перед ним — человек со светлыми рыжими волосами, молодой, с печальным, смиренным лицом, с родинкой прямо над серединой верхней губы, смотревший, не отрываясь, на красное одеяло.

На самом деле Дуна больше не видел одеяла. Он видел лишь Франсуазу, в участке, среди пытающих ее полицейских. Дуна все больше прислонялся к стене. Он был на грани обморока. Но в глубине его слабости был только ужас.

Маленькая девочка продолжала петь. Ее дрожащий тонкий голосок невыносимо действовал Лемаску на нервы.

— Как вы могли это сделать? — спросил он Поля Дуна.

Тот механически поднял голову. Лемаск не мог угадать видения, проносившиеся в памяти Дуна, придавая его глазам такое покорное, стыдливое и озабоченное выражение. Но он видел в них такое глубокое человеческое несчастье, как будто Дуна плакал.

Вернулись Жербье и Феликс.

— Бесполезно, — сказал Феликс. — Подвал соединяется с подвалом соседнего дома, а на чердаке слышимость еще лучше, чем здесь.

— Но мы должны что-то сделать, мы должны, — бормотал Лемаск, его руки уже дрожали от нетерпения.

— У нас должен был быть тяжелый нож. У Бизона всегда есть такой с собой.

— Нож, — пробормотал Лемаск. — Нож… Вы же не всерьез?

Открытое круглое лицо Феликса налилось кровью.

— Ты думаешь, мы пришли сюда ради забавы, дурень? — рычал Феликс почти угрожающим тоном.

— Если вы попытаетесь сделать это, я остановлю вас, — зашептал Лемаск.

— А я выбью все твои зубы, — сказал Феликс.

Жербье опять улыбнулся.

— Посмотри в столовой и на кухне, может найдешь там что-то, что может пригодиться, — сказал он Феликсу.

Лемаск возбужденно подбежал к Жербье и сказал ему на ухо:

— Это невозможно, только подумайте, я прошу вас. Это же убийство.

— Но мы все равно пришли сюда, чтобы убить, — сказал Жербье. — Ты согласен?

— Я… Я согласен… — заикался Лемаск. — Но таким образом… Мы должны…

— Таким образом, как нужно сделать, я знаю, знаю, — сказал Жербье.

Лемаск еще не привык к его полуулыбке.

— Я не боюсь, клянусь вам.

— Я знаю, я знаю… Это что-то совсем другое, — ответил Жербье.

— Я ведь делаю что-то подобное в первый раз в жизни, понимаете, — продолжал Лемаск.

— Для меня это тоже впервые, — сказал Жербье. — Думаю, все получится.

Он посмотрел на Поля Дуна, который, съежившись, казался совсем маленьким. Его слабость исчезла, как и образ Франсуазы. Наступала последняя эра мира.

Дверь открылась.

— Проклятый дом, — сказал Феликс, руки его были пусты.

Он выглядел очень устало, его взгляд бродил по комнате, обходя место, где стоял Дуна.

— Мне кажется, — быстро сказал Феликс, — мне кажется, что лучше было бы оставить его тут до ночи, пока не придет Бизон.

— Нет, — сказал Жербье. — Мы слишком заняты, а кроме того, я уже хочу доложить шефу, что дело сделано.

— Боже мой, Боже мой, мы же не можем пробить ему череп рукояткой револьвера, — сказал Феликс.

Поль Дуна в этот момент сделал свое первое спонтанное движение. Он безвольно забил хилыми руками и выставил ладони перед лицом. Жербье понял, как сильно Дуна боится физических страданий.

— Намного больше смерти, — подумал Жербье. — Вот так полиция и заставила его предавать.

Жербье обратился к Феликсу:

— Вставь ему кляп.

Когда Феликс заткнул рот Дуна своим крепко скрученным носовым платком, а Дуна упал на матрас, Жербье спокойно сказал:

— Задушите его.

— Как? Руками? — спросил Феликс.

— Нет, — ответил Жербье. — В кухне есть полотенце, оно прекрасно подойдет.

Лемаск начал шагать по комнате. Он не замечал, что так сжимает пальцы, что костяшки трещат. Внезапно он навострил уши. Маленькая девочка в соседнем домике снова начала петь. На лице его было такое выражение, что Жербье опасался, как бы у парня не произошел нервный срыв. Он подошел к Лемаску и грубо опустил его руки.

— Теперь не суетись, — сказал Жербье. — Дуна должен умереть. Для этого ты пришел сюда — чтобы помочь нам. Из-за него застрелили одного нашего радиста. Другой товарищ подыхает в Германии — тебе этого мало?

Молодой человек хотел что-то сказать, но Жербье не дал ему этого шанса.

— Ты чиновник в ратуше. Я это знаю, и ты офицер резерва. И это не твоя работа — убивать беззащитного человека. Но Феликс автомеханик, а я инженер. Но правда в том, что сейчас и ты, и Феликс, и я только члены движения Сопротивления, и никто больше. И это меняет все. Разве ты мог подумать раньше, что тебе придется заняться изготовлением поддельных печатей и штампов, фальшивых документов, что ты будешь гордиться этой работой? Ты просил о более серьезной работе. Тебе ее дали. Теперь не жалуйся.

Феликс вернулся бесшумно и внимательно слушал.