Армия воров

— А тебя никто и не заставляет, — хмыкнул мужчина. — Не хочешь, отрежем туловище от головы да прикопаем в лесочке. Разве это проблема? Вон вашего брата в Москве сколько.

— Мне нужен инструмент, краска…

— Все, что пожелаешь, — развел руками мужчина. — Любой каприз…

— Жить, как я понимаю, мне придется здесь?

— Догадливый, — обрадованно всплеснул руками мужчина. — Но если что надо привезти, всегда пожалуйста. Павлик будет находиться внизу. По первому свистку он в вашем распоряжении.

— Я смогу видеться с женой?

— Пока нет, — покачал головой мужчина.

* * *

Автозак раскачивало и трясло так, что уже через полчаса езды Свояка стало мутить, а к середине пути попросту вырвало на пол. Тарана и Крыма он увидел мельком, когда их грузили в машину. Все ехали в одной будке, в изолированных камерах, именуемых «стаканами». Стены и потолок из оцинкованного железа. Сделанная из такого же материала дверь имела глазок и отверстия для вентиляции. У стенки небольшая скамейка. Все. Свояк знал, что даже Страсбургский суд считал перевозку в российских автозаках пыткой, но не придавал этому значения. Теперь на собственной шкуре убедился, что это так. Но устать он успел еще до того, как его вывели в тесный дворик следственного изолятора. Зачем-то разбудив за час до подъема, Стасова еще несколько часов продержали в тесной каморке, освещенной тусклым светом электрической лампочки, а потом столько же «мариновали» в стоявшем автозаке. Свояк заранее знал, что их повезут раздельно. О проведении следственного эксперимента его еще несколько дней назад предупредил круглолицый капитан юстиции Темирбаев, бурят по национальности. С того самого момента Свояк потерял сон. Он раз за разом прокручивал в голове варианты побега. Нужно было найти повод, чтобы оказаться в развалинах. Но все будет бесполезно, если Свояка, несмотря на изувеченную руку, прикуют наручниками сразу к двум оперативникам. В этом случае он ничего сделать не сможет. Опасаясь такого развития событий, Свояк на допросах имитировал боль в поврежденной руке, придерживал ее, словно ребенка, морщился, когда менял положение, с трудом держал авторучку и практически не мог писать. С другой стороны, он честно рассказывал все, что знал, бессовестно топя оставшихся на свободе подельников и своих хозяев. Другого выхода у Стасова не было. Он прекрасно понимал, что стоит начать юлить, как следователи почувствуют фальшь. Все, что могло играть против его плана, Свояк предусмотрительно исключал.

А жизнь, казалось, подкидывала все новые сюрпризы. Накануне утром его, как обычно, вызывали для допроса. Однако, к своему удивлению, вместо Темирбаева Стасов увидел за столом незнакомого мужчину в штатском. Представившийся полковником Рязановым, он предложил Свояку оказать содействие и позвонить Анисимовой. Как оказалось, ФСБ задумало игру с чиновницей и решило использовать для этого Кораблева. Свояк легко согласился, одновременно увидев в этом добрый знак свыше. Ведь иначе как подарок Кораблева он не расценивал и всерьез рассчитывал теперь свести с ним счеты. С другой стороны, Стасов попросту не верил в благоприятный для следствия исход дела. Конечно, было понятно, что ФСБ получило на такие действия «добро» на самом высоком уровне. Однако, прекрасно зная российскую действительность, бандит был уверен, ничего Анисимовой не будет. Даже если всплывут все мошеннические схемы и связанные с этим преступления, ей позволят, как и многим другим, бежать со своими миллиардами за границу, а потом будут для видимости теребить Интерпол и правительства государств, где она скрывается, разного рода требованиями. На этом фоне Свояк оставался со своей проблемой один на один, и, кроме как на себя, ему надеяться было не на кого.

Итак, подъезжая к месту проведения следственных действий, бывший полковник полиции имел дерзкий план, в котором были продуманы все этапы его реализации.

От размышлений отвлекло то, что машина сбавила ход и повернула. Их стало трясти и подбрасывать. Свояк понял, что уже едут по проселку. От заполнившей стакан пыли стало нечем дышать. Стасов поправил лангету и стал ждать. Вскоре машину тряхнуло так, что сквозь собственный вскрик он услышал хруст своих же позвонков. Наконец они остановились. Послышался шум открывшихся дверей, приглушенные голоса. Сколько Свояк так просидел, он не знал. Время словно остановилось. Грохот открывающихся замков заставил сердце биться сильнее. Наконец двери распахнулись:

— Стасов, на выход!

С трудом выбравшись наружу, Свояк огляделся. Рядом с автозаком стояли «уазик» и «Нива», на которых приехал следователь с оперативными сотрудниками. Один держал в руке небольшую видеокамеру. Его дружок, рослый, с рябым лицом мужчина, со скучающим видом курил. Свояк с замиранием сердца дождался, когда подошедший оперативник застегнет на запястье левой руки браслет надетого на его правую руку наручника и посмотрит на следователя.

— Понятые, подойдете сюда, — следователь показал рукой рядом с собой. Стоящие в сторонке и с опаской разглядывающие Свояка мужчина и женщина подошли и встали рядом.