Аромагия

Юноша кивнул, явно удивленный столь резкой переменой в моем отношении.

- Спасибо за заботу, госпожа Мирра! – серьезно сказал он, улыбаясь уголками губ. Такой юный, такой нескладный в своей форме... Его окутывал теплый, фруктово-сладкий аромат мандарина.

А я вдруг поняла, насколько важен был для него этот пустячный знак внимания.

- Не за что, - холодно откликнулась я. – Думаю, вам пора.

На лице Петтера промелькнуло недоумение, потом он прикусил губу и будто замкнулся. Коротко поклонился и неуклюже полез в салон.

- До свидания, госпожа Мирра! – на меня Петтер не смотрел, только пряно-сладкий аромат аниса выдавал его почти детскую обиду.

- Петтер! – я чуть повысила голос. – Прекратите. Вы не в том состоянии, чтобы ехать самому. Вызовите кэб или идите в дом!

- Спасибо за заботу! – а вот теперь это прозвучало ядовито. Его душила холодная полынная горечь. – Я сам справлюсь.

- Петтер!

Юноша, не слушая, рывком тронул автомобиль с места.

Я в сердцах помянула йотуна (хорошо, что бабушка не слышит!) и направилась к «Уртехюс». На душе было мерзко, а на языке чувствовался металлический привкус. Намеренно и расчетливо обижать влюбленного юношу, видеть, как на лице его нежность сменяется болью – это было невыносимо. А иначе нельзя...

Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых дум, я принялась составлять новые рецепты. Уселась в кресло со стопкой книг, перечнем всех имеющихся у меня ингредиентов, а также тетрадью и карандашом. Прикидывать, какие масла лучше взять, высчитывать пропорции и пытаться представить, как все это будет пахнуть в итоге... Занятие это всегда меня завораживало, но сегодня я то и дело ловила себя на том, что вместо названий трав вывожу какие-то бессмысленные загогулины.

Раздраженно отбросив карандаш, я принялась за дела попроще: поставить тинктуру[43] ванили; процедить уже настоявшиеся экстракты солодки, липы и ромашки; измельчить масло какао – незаменимое средство при кашле – и расфасовать его в одинаковые пакетики.

За последним занятием меня и застал стук в дверь. Дверь сразу распахнулась, явив господина, пропорции которого («поперек себя шире»), равно как и блестящая лысина, ничуть не мешали его жизнерадостности.

- Госпожа Мирра! – воскликнул толстячок, буквально лучась улыбкой. – Как же я рад, безмерно рад вас видеть!

При этом он прижал пухлую ручку к груди, беззастенчиво обшаривая меня глазами.

- Здравствуйте, господин Льётольв, - улыбнулась я, убирая весы. Обижаться на любвеобильного интенданта (а именно такую должность занимал господин Льётольв в гарнизоне Ингойи) было нелепо. – Присаживайтесь. Чай, кофе?

«Вас!» - горело в его масленом взгляде.

- Кофе! – господин Льётольв развалился на диванчике, а я принялась варить напиток, даже спиной ощущая его раздевающий взгляд. И запах – почти наркотическая сладость шоколада, карамельный иланг-иланг, пряный кардамон и многослойная, густая и теплая ваниль. Надо признать, господин Льётольв (вот уж кому не подходило имя «Ужаса волк»!) умел наслаждаться жизнью.

- Что привело вас ко мне? – поинтересовалась я, подавая посетителю кофе.

Господин Льётольв как бы невзначай погладил меня по руке, но я сделала вид, что ничего не заметила, только отсела подальше.

- Любовь! – так сладострастно вздохнул он, что я вздернула брови. Заметив мое удивление, он отмахнулся: - Ах, не к вам! – и тут же спохватился. – Госпожа Мирра, вы царица моего сердца и снитесь мне каждую ночь! Верите?

Он подался ко мне, едва не свалив чашку.

- Верю, - согласилась я. – Хотите, я дам вам отличное снотворное? Чтобы вам больше не снились всякие глупости.

Господин Льётольв рассмеялся, поднимая руки в шутливом жесте.

- Сдаюсь, сдаюсь, госпожа Мирра! Ваша добродетель непоколебима, преклоняюсь!

Я согласно наклонила голову, поспешно отгоняя неуместные воспоминания. Не так уж она непоколебима...

- Вы пришли ко мне, чтобы... – напомнила я.

- Ах, да! – господин Льётольв посерьезнел. – Я пришел, чтобы воздать должное любви!

Оставалось только вздохнуть. В конце концов выяснилось, что интендант намеревался подарить всем своим нынешним возлюбленным по флакону духов. Будущих обладательниц эксклюзивных благовоний оказалось пять, так что обсуждение желаемых ароматов растянулось надолго.

«Ах, Сванвейг – она как персик! Понимаете, персик!» - горячился господин Льётольв, когда я пыталась объяснить ему, что даме под пятьдесят вряд ли придутся по вкусу фруктово-сладкие духи.

Заодно господин Льётольв пытался приобнять меня, вручить драгоценный браслет («Это только из уважения!») и заглянуть в вырез платья...

Словом, когда дверь без стука распахнулась и на пороге появилась Сольвейг, я с облегчением перевела дух.

- О, Сольвейг, заходите! – воскликнула я с широкой улыбкой.

Домоправительница вытаращила глаза и едва не попятилась от столь приветливой встречи.

К исходящему от нее аромату уксуса добавился сладко-горько-кислый аккорд грейпфрута и колкая хвоя – опаска.

- Госпожа... Мирра? – запинаясь, переспросила она.

Ответить я не успела: к Сольвейг уже устремился с распахнутыми объятиями господин Льётольв.