Аромат крови

Общение с симпатичными женщинами вызывает не только прилив крови, бодрость духа и желание совершать подвиги, но зачастую и расслабление мозгов. Разум словно греется в теплых лучах красоты, и так ему это нравится, что он вешает табличку «В отпуске» и отправляется отдыхать. Нечто подобное случается даже с рыцарями без страха и упрека. Вот, например, один из них схватил пролетку на углу Пантелеймоновской улицы и опомнился только в Мучном переулке, перед дверями участка. Каким-то невероятным образом Родион перепутал адрес. Да и вообще: для чего взял извозчика? Ведь собирался вернуться в «Помпеи», чтобы задать важные вопросы госпоже Масловой. Ну, не возвращаться же обратно. Пришлось убедить себя, что это – зигзаг судьбы, значит, так и должно быть.

В этот час, а пробило уже восемь, полицейские чины Казанской части пребывали в смутном расположении духа. Пристав, любивший под конец дня устроить разговоры по душам кому-нибудь из чиновников или купцов, заперся в своем кабинете и носа не показывал. Словно и не было героической облавы. Но было доподлинно известно, что Желудь получил нагоняй лично от г-на полицеймейстера и какое-то распоряжение относительно Ванзарова. Что-то вроде исключительных полномочий. Что было уже полной катастрофой.

Месяца два назад участок был уверен, что чистюля и выскочка сделает головокружительную карьеру. Высокое начальство оказывало ему явное покровительство. Но дни шли за днями, а Ванзаров все так же сидел в углу приемного отделения. Раболепство, испытанное сослуживцами, обратилось прокисшим уксусом. Видя, что коллежский секретарь не растет по службе, коллеги принялись отыгрываться как могли. Над Родионом подшучивали, его отправляли на самые дурацкие происшествия, заставляли писать бессмысленные отчеты, в общем, делали все, на что способна изворотливая чиновничья подлость. Тем более что пристав это всячески поддерживал.

Ванзарову мстили за все сразу. За то, что ни один из них не поднимется выше своего участкового стола, за то, что мальчишка умеет раскрывать преступления. Но особенно за то, что не согласился разделять тихой радости чиновников, а именно: получать и делить «подношения» от купцов и задержанных. Слишком чист и неподкупен для полиции оказался юноша. Не зря, как видно, сослал его подальше хитрый начальник сыска господин Вощинин.

И все это обернулось ужасной ошибкой! Молодой человек не только не утратил покровительства, но обрел его с новой силой. Иначе бы пристав так не перепугался. Что же делать бедным сослуживцам?

Родиона встретила стерильная тишина. Даже шороха перьев не слышно. В участке словно не было живых душ. А между тем все три чиновника плотно вжались в письменные столы, внимательно изучая бумаги. Каждый из них, что Редер, что Кручинский, что Матько, словно хотели стать маленькими и незаметными, а лучше всего – невидимыми. Никто не согревался чаем с бутербродами или водкой с огурцами после тяжкой облавы. Никто даже глаз не поднял.

Уловив, но не осмыслив изменения в атмосфере, Ванзаров спросил, где Лебедев. С милыми улыбочками ему сообщили, что господин криминалист изволят пребывать в медицинской.

Закрашенная белилами дверь едва сдерживала аромат, который невозможно спутать ни с чем. За столом доктора Синельникова вальяжно развалилось массивное тело в чистенькой тройке, пуская в потолок колечки омерзительного дыма. Сам хозяин кабинета не выдержал никарагуанской пытки и сбежал. А ведь имеет дело с трупами.

– Ну, рыцарь сыска, сколько вас ждать! – провозгласил Лебедев, милосердно гася сигарку в чае доктора Синельникова. – Чуть со скуки не околел.

Скинув пальто со шляпой (все-таки врачебная стерильность и все такое), Ванзаров сел на кушетку для осмотров, застланную чистой простыней, и сразу спросил:

– Удалось что-нибудь выяснить?

– Нет, ну каков нахал! – Лебедев трагически хлопнул по лбу. – Два месяца не разговаривали, а он – как ни в чем не бывало сразу за отчеты, ни «здрасте, милейший Аполлон Григорьевич», ни «как поживаете, Аполлон Григорьевич?». Буду жаловаться вашему начальству, да.

– Извините, Аполлон Григорьевич, я немного…

– И что за вид? Куда хуже барышни, которую так тщательно осматривал.

– Это пустяки. Что нашли?

– Нет, молодой человек, давно не имел счастья слушать вас, а потому требую: вываливайте, что накопали. За мной не пропадет, да.

Внезапно налетела дурнота, в глазах забегали черные мушки. Родион медленно и глубоко вздохнул, чтобы отпустило, и сказал:

– К сожалению, немного. Личность убитой установить пока не удалось. Обе предполагаемые барышни, к счастью, живы. Время убийства – в промежутке от трех до четырех часов дня.

– Да, это похоже на правду, с моими замерами совпадает.

– Очень приятно. С местом преступления сложнее. Тут только логика.

– Вытаскивайте родимую!