Аромат крови

– Это полицейская проверка? – Эльвира Ивановна сжала губки, и без того вялые. – Такой умный сыщик не может задавать такие примитивные вопросы.

– Я чиновник полиции, – привычно поправил Ванзаров глубоко нелюбимое слово «сыщик». – Меня интересует конкретный мужчина.

– Таких было множество.

– Поясните…

– Антон Иванович, вас интересует их количество?

– Нет, Эльвира Ивановна, меня интересует, кто из них мог перерезать ей горло.

Барышня невольно вздрогнула.

– Какая ужасная смерть…

– Никто не видел смерть прекрасную, как женщина, – брякнул Родион и сообразил, что разговаривать афоризмами – это уже слишком.

– Вика не называла имен. Я благодарна ей за это. Наверняка среди ее любовников попадались те, кто бывает в нашем доме. Знать об этом неприятно.

– И все же.

– Называла их смешно: «козявка» или «пушок». Был какой-то «циркуль». Мало ли.

– Кто-то из последних?

– Называла его «мой мышонок». Как я поняла, молодой человек бледной наружности. Кажется, худощавый.

– Не говорила, где и когда с ним познакомилась?

– Подцепить мужчину для Вероники труда не составляло.

– Какая в этом опасность?

– Я предупреждала: с такой неразборчивостью она в конце концов нарвется на негодяя, который захочет ее крови. Так и произошло.

– Что значит «захочет ее крови»? – осторожно спросил Родион.

– Это образное выражение. Есть ведь сумасшедшие, которым мало телесной близости. Им надо нечто большее. Как славному маркизу де Саду.

– Как на эти похождения смотрел Сданко?

– Сданко? – Эльвира откровенно не поняла. – Кто это?

– Ассистент Орсини. У них роман.

– Это вам Дмитрий Иванович сказал?

Не стоило убеждать, что подсказала логика.

– Нашли кого слушать! Он фокусник отменный, но кроме них – ничего не смыслит. Или придумает, или наврет. Во всяком случае, Вика о каком-то Сданко ничего не рассказывала.

– Может, у нее были серьезные виды на молодого человека?

– Может, и были, – равнодушно согласилась Эля.

Успешно избежав расспросов о горничной, Родион заторопился на выход. Логика уже скрепила платье в розочках с барышней Лихачевой накрепко. Но следующее звено цепочки повисло в воздухе.

– Подумали, кто может желать вам смерти? – напомнил он.

– Всех перебрала. До последнего.

– Сколько кандидатур?

– Ни одной, – Эльвира выглядела победительницей сыскной полиции. – Вы еще не избавились от этой экстравагантной версии, господин Чиж?

– Для этого не хватает логичных опровержений. Помните мою просьбу: быть осмотрительной. Опасность – реальна.

Все же пугать влюбленным вампиром не стал. Неизвестно, как умная барышня это воспримет. Хорошо, если с юмором. Да и какой вампир влюбится в такую, пардон, конечно. Знать подобные логические выводы барышням совсем не полагается.

– А вы будете защищать меня по-прежнему?

Когда девушка задает такой вопрос, сердце рыцаря рвется в бой. Но Родион воли ему не дал, а, напротив, сухо ответил:

– Таков долг полиции.

– Рассчитываю не на полицию, а на вас. Пожалуйста, приходите в любое время.

Опять испытание. Ванзаров вынес и его. И только спросил:

– Неужели не боитесь оставаться одна в таком большом доме?

– Почему же одна? Митрич с ножами и тесаками поблизости. Да и матушка спит где-то рядом, вы уже знаете ее острый язык. Сестры и те живут напротив. Чуть что – все сбегутся. Целая армия.

Возлагать надежды на силу дамского войска не следовало. Но убеждать бесполезно. В самом деле: взрослая барышня. Знает, что делать.

– А где же Лиза? – только спросил он.

– Гуляет по кавалерам, – отмахнулась Эля.

Мрачные мысли и предчувствия почему-то не спешили. Отчего-то была уверенность, что уж с этой красоткой ничего не случится дурного. Так логика подсказывала. Хотя рапорты проверить стоит: вдруг нашлись свежие трупы хорошеньких девиц. Впрочем, такие подробности даже умницам знать не следует. Ванзаров только поинтересовался: неужели госпожа Маслова устраивает собрания каждый день?

На что госпожа Агапова заговорщицки подмигнула:

– Такая обязательная, всех замучила, мы же красивые томные барышни, а не солдаты под ее командой.

– Сегодня наверняка поедете на собрание?

Внимательно посмотрев на хмурое лицо чиновника сыскной полиции, Эля спросила серьезно:

– Как посоветуете?

– Будет лучше, если из конторы поедете сразу домой.

– Как прикажете, господин Чиж, – Эльвира Ивановна покорно потупилась. – Мы, барышни, такие понятливые.

Чиновник полиции хотел ответить чем-то мудрым, логическим или хоть поучительным, но вырвался лишь невнятный звук. Пришлось оставить поле боя за умной барышней.

Свежие отчеты со всех участков лежат ровной кучкой, а не расчирканы красным карандашом. Сводные депеши из других отделений и краткая сводка от корпуса жандармов, отмеченная синей полосой, изучены и отложены на «ненужный» край стола. Сам полицеймейстер пребывает в отличном расположении духа. О чем говорит логика? Она говорит: в утренних донесениях полковник не нашел угроз празднику. Особенно на территориях его участков. Наверняка Лизавета жива и здорова, хоть отправилась куда-то в ночь. Неужто и впрямь нетерпение сердца и пылание чувств? Нет, господа, как все-таки логика сокращает бумажную волокиту!