Аромат крови

– Что бы вы ни нашли в этих бумагах, не надо ворошить прошлое, – сказала она тихо. – Пусть все остается как есть. Отца не вернуть. Это моя семья, какой бы она ни была. И это мое дело.

Маленькая защитница готова была стоять за родную кровь до конца. Без сомнений.

– Как прикажете, – согласился Родион. – Но убийцу Ольги Ивановны разрешите поймать?

Ему благодарно пожали локоть. Даже приятно, когда барышня ведет себя вот так сдержанно и мило.

– Достаточно, чтобы теперь вы поверили в серьезность угрозы? – продолжил он.

– Думаете, смерть Ляли – это предупреждение мне?

– Готов принять от вас любую версию. Логичную или безумную.

– Но у меня такой нет!

Не было причин не верить. В подобной обстановке барышня врать не будет. Но проверять надо все. И Родион спросил:

– Какими косметическими средствами пользуетесь?

Эльвира глянула: не шутка ли, – убедилась и ответила:

– Никакими. Мне и так красоты хватает. Это матушка за двоих получить мечтает.

– В таком случае мне остается только просить вас быть предельно осторожной.

– Хоть на фабрику разрешите ездить?

Скрепя рыцарское сердце – позволил. А хотел бы запереть в камере участка и не выпускать, пока не разберется. Но разве можно барышню в клетке прятать? И так уже негритянский певец там квартирует. Родион просил сообщать, если вдруг появятся новые идеи или случится что-то неожиданное. И стал прощаться.

Эля задержала его руку в своей.

– Вы действительно готовы меня защищать от любой угрозы? – спросила она, глядя прямо в глаза. Нет, до рыцарского сердца чуть-чуть не достала.

Ванзаров обещал искренно, как присягу дал.

– Я вам верю. И надеюсь только на вас… Ой, чуть не забыла: Маслова требует быть у нее на собрании в два часа. Что мне делать?

– Сообщите ей, что я дал вам отгул.

И, поклонившись, Родион быстро отправился в сторону Фонтанки.

Хоть барышня не позволила ворошить прошлое, но чиновник полиции не обязан выполнять каждый каприз. Ведь там, в прошлом, могут таиться многие отгадки. Так, во всяком случае, нашептывала логика. А уж эту красотку рыцарь привык слушаться беспрекословно.

В эту ночь в Департаменте полиции только один чиновник не покинул свой кабинет. Надворный советник Лебедев занимался любимым делом, а именно: проникал в суть веществ. Для этого имелись обширные возможности. Так что к утру не осталось ни одной мази и притирания, про которые Аполлон Григорьевич не знал бы всю подноготную. За что и пострадали носы чиновников, раньше других явившихся в департамент. Привычка дымить во время опытов закончилась облаками никарагуанского чада. Служащие зашлись истерическим кашлем, а некоторые в полном отчаянии рвали наглухо задраенные рамы, желая выброситься из окон или хоть спастись каплей свежего мороза. Уж как придется.

Заметив, что все двери в коридоре третьего этажа распахнуты настежь, Родион значения этому не придал и в горячке ворвался в лабораторию. Замер на месте и выпрыгнул вон. Ничто живое не выдерживало испытания особым ароматом. Кроме Лебедева. Эксперт удивленно хмыкнул и помахал ладошкой.

– Малость накурено? – с наивным смирением спросил он.

Поборов кашель, Родион храбро ответил:

– Так, легкий запашок. Наверняка у вас по шкафам трупов понатыкано, а выбросить жалко.

Лебедев расплылся в счастливой улыбке:

– Совсем ожил! Вот таким – люблю. А то какой-то кислый… Но от актрисок не вздумайте отлынивать. Вчера не вышло, а уж сегодня обязательно. Что раскопала, птичка ранняя?

Победоносным образом Родион вынул слегка помятую папку:

– Или я сошел с ума…

– Давно не сомневался.

– …или доктор преступно напутал в диагнозе! А его пристав покрывает!

– Это серьезные обвинения…

Не глядя запустив окурок в угол кабинета, Лебедев бережно разгладил документы и углубился в чтение. Ванзаров терпеливо ждал, посматривая на когорту знакомых баночек. Шляпная коробка тоже нашлась под столом. Тонкое атласное нутро приспособили под мусорную корзину.

Закончив, криминалист был спокоен:

– И чем вы недовольны?

– То есть как?! – поразился Родион.

– Какие данные говорят о злом умысле чинов участка?

Так и есть: проверяет. Что ж, сегодня Родион готов к бою. Стараясь держаться спокойного тона, выложил все. Во-первых, в легких нет жидкости, а тело находится под водой. И главное: доктор сделал вывод, что смерть наступила в результате бытового отравления мышьяком. Но признаков рвоты нет, а в слизистых кишечника и желудка лишь незначительные следы яда. Разве это возможно?

Аполлона Григорьевича убийственные аргументы оставили внешне спокойным.

– Знаете, что самое главное в почетном деле вскрывания трупов? – спросил он и сам ответил: – Не суетиться, коллега. И делать правильные выводы.

– Хотите сказать: нелогично рассуждаю и сопоставляю?

– Логично. Но неправильно! – Лебедев довольно улыбнулся. – Я же говорю: не суетитесь.

– В чем же ошибка? – спросил Родион с надменным спокойствием. Он-то знал, кто тут прав. – Пестрикова и честь криминалистики защищаете?

– Я защищаю науку и здравый смысл. А вы, если чего не знаете, не лезьте со своей логикой… Вот и хорошо, что обиделись. Теперь слушайте.