Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ)

– На девятом. И Люц, не ной, ради Христа. Никто не виноват, что лифт застрял. Радуйся, что мы не в нем. А ты, кстати, мог бы и спортом заниматься. Развалина!

– Да я дома бегал по утрам! И в квиддич играю!

– Вот именно, дома! Вот именно, бегал! Прошедшее время. А квиддичем что качаешь? Мозоль на заднице? Она у тебя, небось, рельефная, вся в кубиках.

– Знаешь что? Я тебе уши надеру!

– Сначала догони, – усмехнулась девочка и бросилась вверх по лестнице, перемахивая сразу через две ступеньки.

Люциан догнал ее уже перед квартирой профессора Уилана. Вернее не догнал, а Мелисса попросту его дожидалась, подпирая стену. Дав Люциану возможность отдышаться и разогнуться, она подошла к нужной двери и нажала на кнопку звонка.

Профессор Уилан оказался сухоньким, немного суетливым старичком с умными живыми глазами, одетым в слегка помятые домашние брюки и старомодный пуловер. Еще беседуя с ним по телефону, Мелиссе показалось, что он давно ни с кем не разговаривал и просто умирает без общения, так долго и подробно он выспрашивал, что именно она ищет. А потом принялся ахать, что, да, конечно, у него есть необходимая девочке книга. Что, нет, в открытой продаже она давно отсутствует, но у него еще остались авторские экземпляры, потому как собственно он ее и написал. И что Мелисса должна непременно приехать к нему в гости, когда ей будет удобно. Можно и сегодня, и завтра, и послезавтра. Ах, с другом? И друга захватите.

Именно поэтому она и сделала вывод, что профессор живет один. И этот вывод разбился вдребезги в тот самый момент, когда ребята прошли в гостиную большой, обставленной старинной мебелью квартиры и заметили скрюченную дрожащую фигуру человека, сидящего в инвалидном кресле.

«Все-таки не однофамилец!» – тоскливо подумала Мелисса, почувствовав, как рядом вздрогнул от неожиданности и ойкнул Люциан.

– Не бойся, – мягко сказал ему профессор, очевидно, привыкший к подобной реакции. – Это мой сын, Финбар. Он не заразный.

– Что с ним? – глухо спросила девочка и тут же раскаялась в столь бестактном поступке. – Простите, это не мое дело.

– Ничего, – вздохнул профессор и ответил. – Одни доктора говорят Альцгеймер, другие – Паркинсон. А я, мои юные друзья, хоть и не врач, но уверен: здоровый человек, спортсмен, не может утром уйти на работу на своих двоих, а ночью оказаться в больнице в таком состоянии.

Какое-то время они молчали, а потом профессор сказал, мотнув головой в сторону кофейного столика, на котором лежал достаточно массивный сверток:

– Книгу я вам приготовил. Кстати, я поражен, что такая юная леди интересуется эпохой Вильгельма Завоевателя, а тем более столь одиозными фигурами, считающимися злыми колдунами.

– Честно говоря, я потрясена, что об этом человеке вообще есть упоминания в летописях и манускриптах.

– Вот именно что нет! Ни в официальных летописях, ни в манускриптах. Только в редких личных дневниках современников. Тогда, знаете ли, грамотных было немного. Причем только коротенькие упоминания, в стиле: «Сегодня я буду ужинать с Драконом» или «Колдун позвал меня к девяти». И что самое поразительное, все эти заметки были сделаны до события и никогда после. Словно людям стирали память. Потом, возвращаясь к этим записям, они были в ужасе, полагая, что подверглись воздействию злых чар, – профессор, сев, на своего любимого конька, преобразился; он отчаянно гримасничал и жестикулировал, словно пытаясь придать своим словам больший вес. – Я бы никогда не закончил труд всей своей жизни, если бы при раскопках в Певенси(25) мы не нашли целый запечатанный сундучок. В нем оказался дневник одного юного дамуазо(26), который мало того, что был весьма грамотен и куртуазен, но и обладал поразительно стойкой памятью.

Неожиданно пожилой мужчина оборвал себя на полуслове и предложил.

– Впрочем, полагаю, все это можно обсудить и за чашечкой чая?

В его голосе слышалась такая надежда, что ребята согласились. Предложив им рассаживаться, профессор зашаркал на кухню. Люциан, все время профессорского монолога глаз не сводивший с фигуры в инвалидной кресле, еле дождался, пока старик выйдет из комнаты, резко наклонился к Мелиссе и прошептал:

– Вот хоть режь меня, но никакой это не Геймер или, как там старик его обозвал? Это Круцио!

– Спятил? – подпрыгнула девочка, недоверчиво глядя Люциана.

– Все симптомы, как в книге о непростительных. У нас есть экземпляр. Я в детстве залез, потом несколько ночей спать не мог. Мерлином клянусь, Круцио! Полчаса, не меньше. Ты посмотри, как его трясет. Тело просто ходуном ходит, ни на секунду не останавливается. А лицо. Моргана, какие тики! Он даже слюну удержать не может.

Мелисса резко встала и повернулась к мальчику.

– Значит так, Люц. Ноги в руки и дуй за стариком. Делай, что хочешь, но чтобы полчаса вас здесь не было. Можешь поинтересоваться у него историей Великобритании и местом Боулов в ней. Вперед.