Аромат морозной вишни

И что это у неё за шампунь, разве у иностранных студентов не нормальная стипендия?! Боже мой, она ведь реально не шутила про раковину, походу про макароны тоже, но это лучше чем ни чего.

А она ни чего так, симпатичная, зелёные глаза, рыжая правда… Но если честно, не могу сейчас придумать предубеждения по поводу рыжего цвета волос.

Лапша за 24.50

Я закончил натирать голову полотенцем – боже, как же от него вкусно пахло; я до сих пор чувствую этот аромат сирени. Не то чтобы это был аромат моего детства и вызывал воспоминания о бабушкиных пирожках летом на даче; что в принципе, можно сказать о воспоминаниях моих долбоёбов друзей.

У меня конечно тоже было воспоминание связанное и с сиренью, и её запахом: как то в мае – это был уже почти конец месяца, сирени так пахли, и вот под одной из сиреней, меня, наивного, заставляла признаваться в любви одна девчонка, что в принципе, совсем было и не обидно, награда последовала незамедлительно. А потом я помню ветреную погоду, мы лежали под сиренью, над нами собирались густые облака; ветер подул, нарушив их густоту и разбросав по небу; затем он сделал тоже самое, но уже сильнее; видно было, что собирался дождь; через секунд 20-ть, облаков перед нами на небе не осталось, они ушли, и на место их уже подходили дождевые тучи; а мы лежали и кайфовали от ещё минутно-чистого неба: я, она и запах сирени на её теле. О бабушкиных пирожках я тоже конечно помню, но так сильно не ностальгирую, ведь ностальгировать нужно не по пирожкам, а по бабушке.

Я ещё был застывший над раковиной в воспоминаниях, медленно протирая левую подмышку. Не знаю, насколько данное воспоминание является важным; я просто стараюсь сохранить максимальную точность. Слева послышался звонкий голос:

– Эй, романтик! Ты там уже о нашем сексе мечтаешь? Дааже не думай, я тебя мыться не за этим отправила. Хотела бы секса, нашла бы кого-нибудь получше – тут целых 9-ть этажей получше.

– Ага, сексом ты всё-таки занимаешься, – с радостью сказал я, подняв палец в пожелтевший потолок, – ведь, попробовав лишь раз, привычка вырабатывается на всю жизнь. Это можно сказать: пол пути уже пройдено!

– Если не вернёшься на полпути назад, жрать будешь воспоминания.

– Боже, сколько ты уже в России? Спросил я, внимательно вслушиваясь в её идеальную речь.

– В сумме 5-ть лет. Но у меня по маме русские корни, поэтому разговорную часть я уже начала учить с лет 6-ти – 8-ми, хоть и кое-как. Сейчас уже чувствую себя абсолютно комфортно, хотя, акцент, небольшой, но всё-таки закрепился.

– Ещё немного и ты окончательно превратишься в русскую бабу, завязывай с этим. Иностранки они для того и иностранки, чтобы быть другими. Ты когда одну и туже кашу по утрам ешь, тоже наверное наскучивает.

Она будто бы хотела возразить и побороться за права женщин, но я уже начал есть и не замечал её, моё внимание занимала лапша за 24.50 – откуда я помню? – теперь это моя любимая лапша.

Сказать честно, это был самый приятный ужин с девушкой за всю прожитую ранее жизнь, возможно, до этого, такого я и вовсе не делал. Обстановка была отличная: в окно залетала музыка нижних и верхних этажей, мелодии русского рока отчаянно конкурировали с южно американской школой рэпа. Комната была из разряда – ни чего особенного: две старые кровати у окна и тумба между ними, стол со светильником напротив входа, а рядом с ним холодильник и две маленькие табуретки, заставленные книгами, полок на стене не было, видимо, они были выгнаны ободранными обоями с множественными обложками из модных журналов, которые поглотили всё дизайн пространство стен. Возможно, новая соседка по комнате тоже вскоре будет составлять всему этому компанию, когда комнату решат заселить новым её членом; а пока, моя рыжая принцесса жила одна. Жаль, она точно знала, что есть свободная кровать и совершенно не имела понятия, какой потрясающий любовник сидит напротив неё. Кстати вопрос: если разговор идёт о женщине, то корректна ли формулировка «Новый её член»?

Мы сидели на корточках, на ковре, который повидал жизнь, возможно две мировые войны. Стол мы не использовали, он был занят книгами и косметикой; кровати тоже, они были набиты надеждами; но меня это не смущало, меня вообще мало что смущало тогда, даже в такой странной ситуации я оставался невозмутим.

– И что будешь дальше делать?– спросила она меня, нарушив шум моих мыслей,– есть какие идеи? Поделись.

Я не очень хотел, чтобы молчание было прервано; не люблю когда девушки говорят; люблю смотреть на них, просто рассматривать красивые черты их лиц. Кто-то спросит: «А если черты не красивые»? Я отвечу что: «Нет не красивых черт, всё зависит от того как ты смотришь». Кто-то скажет: «Cорняк!», а кто-то: «Цветок…» – всё зависит от восприятия. Но моя новая подруга была определённо цветком, большой такой подсолнух; фанат банальных роз саркастически скажет: «Отличное сравнение!», а я отвечу: «Что нужно лучше смотреть на растение, которое даёт такие волшебные плоды, как семечки и опиум».

И вот настал момент, мне нужно было что-то сказать.