Аромат рябины

— Ну конечно, люблю! Что об этом спрашивать! — с раздражением ответил Юра. — Нет, девочка, а что ты предлагаешь? Любить тебя и сидеть возле тебя вечно без денег?

— Когда едешь? — после долгой паузы спросила она.

— Через десять дней. Визу делают, билет заказан. Лечу до Токио самолетом. Там меня встречает представитель компании. — Юра встал. — Лиза, пойми, я не могу упустить такой шанс! Я мечтаю поехать! Это такая возможность для молодого специалиста. Для меня начнется абсолютно новая жизнь. Ты же у меня умница и все понимаешь.

Он начал медленно гладить ее по голове. И Лиза, схватив его руки, судорожно разрыдалась, уткнувшись лицом в его горячие ладони.

Дни до отъезда были заполнены сплошной беготней. Лиза решила быть с Юрой до конца и, сделав себе липовый больничный, забросила и занятия в институте, и практику в больнице. Она занималась только делами Юры, во всем помогала ему, тем более что всевозможных мелочей, которые нужно было уладить до отъезда, оказалось невероятно много. Они встречались лишь вечерами и за ужином обсуждали, что нужно сделать и не забыли ли они чего-нибудь. Лизе, как ни странно, было легче от этой постоянной занятости, хотя Юру она почти не видела. Правда, плакала ежедневно.

«Почему он не берет меня с собой? Почему ничего не планирует на будущее и не просит ждать его? Как можно вот так вот просто расстаться? Ведь мы любим друг друга! Но если люблю лишь я?» — без конца думала Лиза и вновь начинала плакать.

Она почти не спала. Часто ночью, чувствуя, как любимый во сне прижимается к ней и обнимает, как он дышит тихо и спокойно ей в плечо, как машинально прижимается губами к ее виску, Лиза поднимала заплаканные глаза в потолок и отчаянно твердила про себя: «Господи! Если ты есть, то взгляни на нас! Прошу, умоляю, посмотри внимательно. Вот мы сейчас лежим рядом и обнимаем друг друга. Разве мы не две половинки, слитые воедино? Разве мы сейчас не одно целое? Как возможно разъять, разделить это целое? Если ты сделаешь это, то я не выдержу и умру. Пожалей! Не делай этого с нами! Пусть мой любимый никуда не уезжает от меня, пусть всегда будет рядом! Пожалуйста, Господи!»

И Лиза вновь начинала тихо плакать, не в силах остановиться и взять себя в руки. Наутро, когда Юра просыпался, сонно улыбался ей и целовал, она ясно понимала, что сейчас на самом деле все зависит только от него, что это он не хочет принимать никакого решения.

И вот наступил день отъезда. С утра Лиза наглоталась успокаивающих препаратов, но это ей мало помогло. Она без конца начинала плакать, и Юра, хотя тоже был грустным и подавленным, недовольно морщился, глядя в ее мокрые глаза. Мыслями он был уже в Японии и предвкушал новую увлекательную жизнь. Ближе к вечеру за Юрой заехал приятель на машине, чтобы отвезти его в «Шереметьево». Лиза тоже вначале хотела поехать в аэропорт, но потом поняла, что это выше ее сил, и осталась дома.

Когда захлопнулась входная дверь, Лиза пребывала в какой-то прострации. Она постояла у двери, провела пальцем по губам, все еще ощущая тепло прощального поцелуя, потом побрела в спальню. Рухнув на кровать, Лиза застыла, словно мертвая. Она перестала воспринимать окружающее и чувствовала только одно: холод, который постепенно и неумолимо охватывал все ее существо. Лиза начала дрожать. Машинально она нащупала плед и потянула его на себя. Краем глаза заметила, как с кровати свесился малиновый рукав, и вздрогнула. Это вывело ее из оцепенения. Лиза привстала, отбросила край пледа и увидела любимую рубашку Юры, которую он забыл в суматохе отъезда. Она схватила ее и прижалась лицом к мягкой ткани, вдыхая запах знакомой туалетной воды. На мгновение ей показалось, что любимый вернулся и вновь обнимает ее, и Лиза разрыдалась. Через какое-то время ей стало немного легче, и она провалилась в глубокий тяжелый сон, не выпуская из рук рубашку.

Принятые накануне лекарства и сильное нервное переутомление привели к тому, что Лиза очнулась лишь во второй половине следующего дня. Она улыбнулась и, потянувшись, пробормотала:

— Юра…

Н тут же окончательно проснулась и осознала, что его нет рядом. Лиза спрятала лицо в его рубашку и начала плакать.

«Лучше бы я не просыпалась никогда», — думала она, не в силах успокоиться.

Потом встала и пошла на кухню. Приготовила кофе, села за стол. Но не смогла сделать ни глотка, так как смотрела, не отрываясь, на чашку Юры, которая стояла тут же на столе. В ней были остатки чая, который он пил вчера, до отъезда.

— Он больше никогда не вернется и не будет пить чай из этой чашки, — вслух произнесла Лиза. — Я должна понять это раз и навсегда, принять и научиться с этим жить.