Ароматы

Идя на кухню, Френсис Мэрфи, удивлялась самой себе — прежде она никогда не угощала постояльцев. Но этот мужчина произвел на нее впечатление. В нем что-то было… Рот, выдающий повышенную чувственность, с тонкими длинными губами; сильные скулы; скрытый огонь во взгляде. Его близость во время разговора… Она ощущала запах лаванды, исходящий от маленького платочка в верхнем кармане его строгого европейского костюма, такого необычного и элегантного.

Дрожащими руками она поставила чайник. Если он останется, она сдаст ему комнату Юргенса… Романтическое воспоминание юности… Рассказы Юргенса о снежных пиках Альпов, золотистые волоски на его запястьях… Если этот элегантный человек поселится в комнате Юргенса, она будет заходить к нему… Френсис закрыла глаза и улыбнулась.

Когда она вошла в гостиную, Арман встал и взял поднос из ее рук. Он глядел на нее, пока она, взмахнув ресницами, не опустила глаза.

Они в молчании выпили кофе; девочки вполне прилично вели себя за столом, занятые шоколадом.

— Хотите посмотреть комнаты наверху? — решительно сказала Френсис Мэрфи.

Он улыбнулся про себя: дело сделано, комнаты за ним. Теперь еще надо попросить ее отсрочить выплату положенного двухмесячного аванса. Таких денег у него не было, а переехать надо было немедленно — пребывание в отеле съедало остатки его скудных ресурсов. И надо надежно устроить девочек, чтобы отправиться на поиски работы. Он больше не мог справляться с ними один — это были адские муки и тяжкие оковы.

— Ну что ж, малышки, — позвал он дочек, — пойдемте наверх с этой любезной леди.

Они послушно последовали за старшими. Стена вдоль лестницы была увешана выцветшими черно-белыми фотографиями безлюдных морских видов. — Это я снимала в Атлантик-Сити, — сказала Френсис, — я ездила туда с матерью, очень давно.

На лестничной площадке стояла огромная белая керамическая раковина. «Уродливая вещь», — подумал Арман, но почувствовал, что должен выразить восхищение. — Какая интересная скульптура, — сказал он.

Френсис просияла, ее щеки порозовели: — Правда? Вам нравится? Я купила ее три недели назад, как бы сделала себе подарок. А до того как я смогла ее купить, я несколько недель ходила мимо магазина, чтобы убедиться, что она не продана. Я просто в восторге от нее! Как приятно, что она вам понравилась!

«Ужасно», — подумал Арман. Комнатки на втором этаже были небольшие, но солнечные, цена — 58 долларов в месяц — вполне приемлемая. «Нечего делать, — вздохнул Арман, — придется привыкнуть к атмосфере вопиющей вульгарности».

Френсис нерешительно спросила: — Можете ли вы заплатить двухнедельный аванс, мистер Нувель?

Он заверил, что заплатит и переедет завтра же. Арман был в восторге: 29 долларов вместо 116 — двухмесячного аванса. Сияя, он распростился с хозяйкой и повел девочек к отелю.

Оставшись одна, Френсис задержала дыхание. Прекрасный принц поселится в ее доме!

Ви подняла к Арману лицо и сказала: — Ну и платье на ней, словно мешок!

— По-моему, она добрая женщина, — возразил Арман.

— Все равно, выглядит как чучело. И пахнет кислятиной.

«Да, — подумал Арман, — семилетняя девчушка имеет свои критерии, она унаследовала он меня и Анны строгий художественный вкус. Но удастся ли ему уберечь ее от вульгарной нищенской жизни?» — Что поделаешь, со многим приходится мириться, наверное, все к лучшему… — неубедительно возразил он.

— А мороженое? — Мартина дергала Армана за руку.

— Сейчас купим, ты его заслужила.

— Два!

— Ладно, два. И тебе два, Ви.

Ведя детей в аптеку и наделяя их там мороженым и содовой, Арман думал о молчаливом соглашении, которое он заключил с миссис Мэрфи. Она рассчитывает на его внимание, потом — на любовную связь. Сначала она будет скромницей, и он должен будет добиваться ее милостей. Если он будет настойчив, она неожиданно уступит, будет нежна и, может быть, даже экспансивна. И станет требовать более того, что он намерен ей дать. Он не в первый раз был действующим лицом этой комедии жизни.

С юношеских лет его волновали женщины, и они легко поддавались его чарам, находили его очаровательным и даже неотразимым. Он льстил каждой из них, а потом использовал результаты своего таланта. Но на этот раз он призывал себя к осмотрительности.

Когда на следующий день он вернулся, комнаты показались ему еще более тесными и убогими, чем накануне. «Все-таки есть где жить», — утешил он себя.

Когда год назад в Марселе он стал думать о жизни в Америке, то воображал себе большую квартиру в Манхэттене, в современном стиле, с интерьером в духе Фрэнка Ллойда Райта, с большими стеклянными панелями и светильниками дневного света под потолком, с видом на Гудзон, или хорошенький загородный коттедж с помещением для лаборатории, с цветущими деревьями в саду, с собакой, радостно встречающей его у ворот по вечерам, с конюшней для верховых прогулок Ви и Мартины.