Поэтому в самом начале войны, когда австро-германская артиллерия располагалась на маскированных позициях и легко обнаруживалась по блеску выстрелов, русская артиллерия быстро приводила их к молчанию; когда же неприятельская артиллерия научилась занимать хорошо укрытые позиции, борьба с ней при наличии только наземного наблюдения крайне затруднилась.
«Наставлением» 1912 г. указывалось, что для наилучшего использования боевых свойств артиллерии требуется постоянная и непрерывная связь артиллерийских начальников и артиллерийских частей между собой и тесная связь артиллерии с войсками других родов и что надлежащая организация и надёжное несение службы связи необходимы для управления артиллерией, передачи приказаний и донесений и своевременного использования результатов разведки и наблюдения.
Необходимость организации надёжной связи артиллерии с пехотой всё же недостаточно подчёркивалась «Наставлением», и это являлось одним из недочётов, особенно имея в виду недостаток внутренней органической связи между ними. Только в правилах об установлении связи упоминается, что «связь устанавливается от младшего начальника к старшему, от артиллерии к пехоте (коннице) и с тыла вперёд; между равными артиллерийскими частями справа налево» (§ 45, 46).
Назначаемые к передовым частям пехоты артиллерийские наблюдатели до некоторой степени служили связью между командирами пехотных и артиллерийских частей, но они не обеспечивали необходимой ближайшей непосредственной связи артиллерии с пехотой, что крайне неблагоприятно отражалось на их взаимодействии. С сентября 1914 г., т. е. начиная со второго месяца войны, со стороны общевойсковых и пехотных начальников к артиллерии предъявлялись требования: о высылке передовых наблюдателей ко всем передовым частям пехоты, поддерживаемым той или иной артиллерийской частью; о применении артиллерийских передовых наблюдателей не только на дивизионных участках, как это было установлено «Наставлением» 1912 г., но и на батарейных участках.
На службу связи обращалось серьёзное внимание.
Наиболее совершенным и удобным видом связи считался телефон, но артиллерия обязана была «
Относительно средств, которыми пользовалась русская артиллерия во время мировой войны для разведки, наблюдения и связи, сказано выше (см. том I, первая часть). Можно только добавить, что представителями, так сказать, «живой связи» служили офицеры, командируемых иногда от артиллерии в штабы соседних дивизий или в передовые части расположения пехоты.
Кроме телефона, средствами связи могли служить ординарцы, знаки оптической сигнализации и в исключительных случаях — цепь передатчиков. Для ускорения и облегчения работы связи артиллерия при всякой возможности пользовалась общевойсковыми средствами связи — телеграфом, гелиографом, летучей почтой и т. п.
Связь ординарцами требует значительной затраты времени и большого расхода людей и лошадей, к тому же она малоприменима в сфере огня. Важные сведения передавались письменно, и для надёжности — через двух ординарцев, посылаемых разными путями; причём особо важные поручения передавались обычно через офицеров.
Оптическая связь считалась удобной ввиду быстроты её установления; но связь флагами применима в сфере огня лишь на небольшие расстояния, причем ночью флаги заменялись фонарями.
В артиллерии обязанности офицера связи возлагались главным образом на адъютанта командира дивизиона. Он обязан был организовать необходимые линии связи, а так же составлять отправляемые донесения и распоряжения и принимать поступающие к командиру дивизиона, подготовлять планы, кроки и пр. Поручений по разведке на дивизионного адъютанта обычно не возлагалось.
В позиционный период мировой войны 1914–1918 гг. обращалось большое внимание на организацию и работу артиллерийской разведки, наблюдения и связи[5]
.В первое время позиционной борьбы артиллерийская разведка производилась применительно к указанным выше правилам «Наставления для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. Определённые требования от артиллерийской разведки в позиционных условиях войны были установлены и затем соблюдались в последующее время русской артиллерией лишь после неудачи мартовской операции 1916 г.