«Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить

Однажды после войны власти спохватились: как это так, человек четыре года воевал и ничем не награжден! Тут же тем, кто на виду, вручили по ордену Красной Звезды, независимо оттого, в разведке он воевал или в обозе. А пришедший к власти Черненко наградил поголовно всех фронтовиков орденами Отечественной войны.

Все эти шараханья говорят о несовершенстве существовавшей во время войны системы награждений. Сорок-пятьдесят лет спустя присвоены сотни и тысячи званий Героев Советского Союза обойденным во время войны людям, свершившим выдающиеся героические деяния, но не замеченным, а скорее всего проигнорированным политотделами. Но были фантастические герои, вроде аса, летчика-штрафника Ивана Федорова, которым так и не присвоили звания Героя. Об этом рассказал журнал «Вокруг света» № 2 за 1998 год. Мало кому известна и трагическая судьба самого героического подводника Отечественной войны Александра Маринеско. Легендарный подводник номер один, потопивший больше всех немецких кораблей, за свою самостоятельность и независимость не нравился флотским политработникам. Особенно члену ЦК ВКП(б) начальнику Главного Политуправления флота Рогову. Этот сухопутный «моряк», бумажно-политический генерал-полковник береговой службы сидел в Москве и за время войны был награжден восемью высшими боевыми орденами, в том числе флотоводческими «Ушакова» и «Нахимова». Политработники не только воспрепятствовали присвоению Маринеско звания Героя Советского Союза, но оклеветали его, на две ступени понизили в звании, сразу же после войны демобилизовали без пенсии, довели до нищеты и болезней да еще и посадили в тюрьму. Живший на подачки друзей, больной и неприкаянный капитан скончался в 1963 году в возрасте 50 лет. В 1977 году скульптор-моряк Валерий Приходько на собранные среди моряков деньги поставил в городе Лиепая памятник Маринеско и его героическому экипажу. Из Москвы распорядились, чтобы ночью фамилию Маринеско и слово «героическому» с памятника спилили.^[7]Подвиг Маринеско замалчивался до последнего года существования советской власти. И только в 1990 году под напором общественности ему было посмертно присвоено звание Героя.

К сожалению, и после войны в списки Героев по юбилейным датам привычно вписывали заметных партийных деятелей, бумажно-политических генералов и адмиралов из Главного Политуправления Советской Армии, в том числе и начальника этого Управления Епишева, его «боевых» заместителей. Наверное, за проклятую дедовщину.

Орден Красной Звезды. Сентябрь 1943 года

Свою первую боевую награду — орден Красной Звезды я получил после того, как год и два месяца провоевал на передовой подо Ржевом и на Курской дуге, был ранен и совершил множество подвигов. Но награждать меня забывали, а вот на опасные дела посылали часто, потому что знали мою удачливость и «неубиваемость».

Шесть месяцев мы тяжко, но безуспешно бились за Ржев. Я чудом уцелел, но сколько людей там полегло! Наша дивизия трижды обновилась в тех боях! Советские воины совершали там чудеса героизма, они тысячами гибли в болотах, под жуткими обстрелами и бомбежками, снова и снова поднимались и бежали в атаку на вражеские пулеметы по трупным полям. Кроме участия в боях, я трижды успешно ходил в тыл к немцам за «языком», меня посылали после того, как с задания не возвращались другие поисковые группы и «языка» было взять невозможно. Но я был удачлив. Я ходил в разведку, бегал вместе с пехотой в атаки, чтобы видеть огневые точки врага и корректировать огонь батареи. Когда в стрелковых ротах не оставалось в бою ни одного офицера, я, живучий артиллерист, поднимал и вел солдат в атаку. Но, как и многие, ни разу не был награжден.

Бои за Ржев не увенчались успехом, а потому там почти никого не награждали. Это еще раз подтверждает, что награждения определялись не подвигами солдат, а стратегическими успехами маршалов. Удалась войсковая операция — на нее отпускается определенное количество наград. Эти награды распределяются между участвовавшими в операции воинскими частями. А в частях награждают тех, кого захочет наградить начальство.

Потом нашу дивизию перебросили под Сталинград. Тяжелые бои зимой сорок третьего в Донбассе. На нашу беду, сплоховал генерал Ватутин и обмишулилось Верховное главнокомандование в проведении операции «Скачок» по освобождению Донбасса. Операция не удалась, а мы из-за этого попали в окружение в Барвенкове. Тогда именно меня, двадцатидвухлетнего лейтенанта, послали с донесением в штаб армии. Надо было средь бела дня суметь выбраться из окруженного Барвенкова через позиции танков и пехоты противника. Донесение я доставил, да еще попутно при бомбежке спас в Барвенкове девять ребятишек.