Артизан

– Получается, так. – Пацан задумчиво чесал затылок.

– Ну и что ты выигрываешь по времени? Ровным счетом ничего. Новый магазин-то ты тоже призываешь… И кстати, не понимаю, какого лешего ты называешь магазин обоймой?

– Какая разница бать? Ты же понял, что я хотел сказать.

– Большая разница сына. Очень большая. – Отец разозлился, что бывало чрезвычайно редко, – сначала ты небрежен на словах, потом в делах. А с оружием это недопустимо понял, нет? В особенности с огнестрельным. И кончается в лучшем случае травмами.

– Понял. – Мишка стоял красный. Иваныч побуравил его взглядом, но похоже тот и правда понял. Ветеран постепенно успокоился. Сын схватывал все на лету и старый солдат стремился привить ему правильные ухватки. Не приучая к какому-то одному оружию, а обучая способности метко стрелять из любого.

– Ладно, продолжим…

* * *

Так оно и шло. Время спрессовывалось в блоки и стремительно пролетало мимо. Друзей Михаил так и не завел, на девушек не было времени. Наведывался иногда в женское общежитие, но редко, очень редко. Дни становились похожи один на другой, да что дни, иной раз он поднимал взгляд на календарь и с удивлением отмечал, что месяц промелькнул, словно и не было его. Так просквозил весь седьмой класс. Закончил год парень отличником. Особенно отмечали его успехи трудовик и физкультурник. Впрочем и другим учителям придраться было не к чему.

Снова все разъехались по летним лагерям и снова парень плотно засел в автобусном парке. У него появилась новая идея. Правда самому ее реализовать было совершенно невозможно. Пришлось просить Геннадия Павловича. Тот в своем уникуме души не чаял и обещал помочь. В результате, к концу лета Мишка получил удостоверение слесаря-автомеханика. Так-то, пойди он стандартным путем, пришлось бы заканчивать специальное ПТУ после восьмого класса. Но для одаренного школьника сделали исключение.

Сперва включился ДОСААФ. Там за парня радели исключительно. Потом впрягся директор автобусной базы, нажал какие-то рычаги. Ну и напоследок Иваныч подключил своего знакомца из райкома. Экзамен устроили серьезный. Преподаватели из училища сопротивлялись изо всех сил. Все-таки экстернат в их заведении предусмотрен не был. Спасла феноменальная память и практический опыт, которым не любой взрослый механик мог похвастаться. Так что в последних числах августа Мишка все-таки получил вожделенное удостоверение. Теперь следовало повышать разрядность. Но это уже было намного проще.

По такому случаю Иваныч и директор надрались в хлам. Гуляли в квартире Семеновых. Мишка только успевал выставлять бутылки и закусь. Сперва поднимали тосты за юное дарование, потом уже просто хлопали по спине и вопили что-то нечленораздельное. Пели песни у раскрытого настежь окна, угощали подошедший на шум народ. Семейный праздник праздник быстро перерос в народное гуляние. Выбрались во двор. Народ тащил угощение и питье. Михаил был вовсе пунцовый от смущения. Мужики щупали новые корочки, уважительно кивали головами. Дом был заселен по преимуществу работягами с завода и цену полученному удостоверению они представляли отчетливо. Так что когда явилась супруга Геннадия Павловича, тот уже был, что называется, в лоскуты.

Женщину-доктора из поликлиники знали все. Детский врач такого уровня в городе пользовался огромным уважением. Скорее даже почитанием. Так что, не слушая возражений, ее тоже усадили за стол. И начавшая было затухать гулянка развернулась с новой силой.

Заер смотрел на происходящее с изумлением. Для него, выходца из гораздо более технологичного, продвинутого мира, все это казалось совершенно диким. Да, можно было отметить удачное достижение с друзьями, возможно с родными. Но что бы вот так, что бы совсем посторонние люди радовались чужому успеху. Эмоции захлестывали и даже пугали. "Гость" почувствовал, что его отношение к местным "недоразвитым дикарям" начинает меняться. Такой способностью к сопереживанию, в его мире мог бы похвастаться кто? Да по сути никто, неожиданно понял он. Похоже, что в погоне за технологиями они потеряли нечто важное, сокровенное. То что должно было составлять саму суть разумного существа.

К полуночи начали потихоньку успокаиваться и расползаться по квартирам. Палыча, находящегося в совершенно невменяемом состоянии, супруга погрузила в такси и увезла домой. Иваныча Мишка отвел домой и уложил спать на диване. Тот что-то бормотал, звал Дашу, деток. Потом неожиданно заплакал и заснул. Парень прошел в свою комнату. Нужно было ложиться спать, но он чувствовал, что не сможет. Эмоциональный накал вечера так сильно ударил по обоим составляющим его личности, что даже руки продолжали мелко подрагивать. Он устроился у открытого окна и принялся смотреть на ночной город. И так в результате и заснул, уронив голову на подоконник.

* * *