Артур

— Кто бы она могла быть? — полюбопытствовал Бедуир. Он через плечо обернулся на Мирддина, только что вышедшего из ротонды. Мирддин замер, словно одеревенев.

Всадники въехали под холм и на какое-то время исчезли из глаз. Вскоре они уже неслись вверх по склону, и я мог лучше разглядеть их. С Гвальхмаи и впрямь была женщина. Она была в черном и желтом, лицо ее пряталось под покрывалом.

Гвальхмаи твердо сжимал повод ее скакуна. Что-то в этом подсказало мне, что женщина — его пленница.

Внезапно мне стало невыносимо страшно. По спине побежали мурашки. Я чуял: опасность и смерть близки. Взгляд мой упал на Медраута. Его полные губы кривила усмешка, от которой я похолодел.

Эмрис взглянул на Артура и попытался остановить его движением руки, но Пендрагон смотрел только на скачущих. Он не видел предупреждения и шагнул вперед. Гвальхмаи остановил коня и соскочил на землю. Все подбежали к нему.

— Здравствуй, брат! — крикнул Гвальхавад. Слова его безответно повисли в воздухе.

Гвальхмаи подошел к пленнице, грубо сдернул ее с седла и поставил на ноги, затем, крепко держа за локоть, подтащил к Верховному королю.

— Кто эта женщина и в чем она провинилась, что ты так с ней обращаешься? — вопросил Пендрагон.

— Она — наш враг, лорд Артур, — отвечал Гвальхмаи. — Я привез ее на праведный суд, которого она так долго избегала.

С этими словами он поднял руку, сдернул покрывало и откинул капюшон, скрывавший лицо женщины. То была…

Владычица озера!

Но нет… Даже в теперешнем ошеломлении, глядя на женщину, я понял, что это не Харита, хоть и очень на нее похожа. Она была прекрасна, безусловно, прекрасна, но холодна, как мраморный истукан. Ненависть сочилась из нее и растекалась вокруг, словно змеиный яд.

Я взглянул на Эмриса, ища его ободрения, но он был мрачен и отрешен. Словно плененный зверь, он казался испуганным и не знал, бежать ему или драться. Все это было так на него не похоже, что я отвернулся и больше в ту сторону не глядел.

— Враг? — удивился Артур.

— Даже с врагом принято обращаться учтиво, — резко произнесла Гвенвифар. — Отпусти ее, Гвальхмаи. Мы не варвары.

Гвальхмаи повиновался и разжал хватку. Пленница расправила плечи и дерзко взглянула на короля, который промолвил:

— Кто ты, женщина?

— О великий король, — отвечала она голосом холодным и безжалостным, как сталь. — Этот человек, — она скривилась, — оскорбляет меня клеветой. Он назвал меня изменницей. В чем моя измена? Я требую объяснить, за что меня сюда привезли.

— Тебя привезли сюда отвечать на обвинения, — сказал Гвальхмаи, — и предстать перед судом Верховного короля.

— Обвинения? — с издевкой переспросила женщина. — Я не слышала никаких обвинений. Вы ничего не знаете обо мне.

— Но я знаю тебя, Моргана, — тихо и хрипло произнес Мирддин.

Эмрис шагнул вперед. Бедуир вцепился в него, крича:

— Нет! Мирддин, ради всего святого, не надо!

— Пришло время, — промолвил Мирддин, отводя его руку. Артуру же, который тоже пытался его остановить, сказал:

— Не страшись и уповай на Бога.

Я слышал его голос, странный, напряженный, и, повернувшись, задохнулся от изумления. Эмрис преобразился. Страх, который я только что видел, исчез, и сам он как будто вырос. Сейчас он высился над нами, могучий, пугающий, золотистые глаза горели грозным огнем.

Он подошел к Моргане и взглянул ей прямо в глаза. Та опустила голову, и губы ее тронула злая усмешка. У меня от страха подогнулись колени.

— О, я хорошо тебя знаю, Моргана. Ты всегда обольщала людей ложью. Давно ты сражаешься с Истинным Богом и Его слугами, но, говорю тебе, отныне с этим покончено.

— В каком преступлении вы меня обвиняете? — возмутилась она. — Где пострадавший? В чем ущерб? Кому я причинила зло, кроме вашего слабого и ранимого Бога? Если смертному так легко Его уязвить, пусть явится сюда и Сам об этом скажет!

О да, она была ловка. Она так хорошо притворялась несправедливо обиженной, что я ей поверил. Остальные заколебались. Один Мирддин стоял, как скала.

— Довольно, Моргана. Твои уловки больше тебе не помогут. — Он повернулся к Верховному королю. — Зло, которое эта женщина причинила мне, я охотно прощаю. Ее надо судить за вред, который она нанесла другим.

— Ты мне не судья, — прошипела женщина.

— Царь Небесный тебе судья, — отвечал Эмрис. — А в этой стране Его суд вершит Пендрагон Британии.

— Славно сказано, — промолвил Артур. — Послушаем, в чем ты ее обвиняешь.

Эмрис снова повернулся к Моргане и указал на нее пальцем.

— Обвиняю тебя в бесчисленных изменах, больших и малых, против человечества и против Британии. Обвиняю тебя в подстрекательстве к мятежу, вероломстве, коварстве и богохульстве. Обвиняю тебя во всевозможных мерзостях. Обвиняю тебя в убийстве Пеллеаса, моего друга и верного слуги короля Артура. Обвиняю тебя в смерти Талиесина, моего отца.

Пендрагон сурово все это выслушал.

— Что ты скажешь на эти обвинения?

Царица воздуха и мрака запрокинула голову и рассмеялась. Надеюсь, мне никогда не доведется услышать такой же жуткий звук.

— Неужто, по-вашему, меня заботят подобные пустяки?

— Убийство — не пустяк, женщина, — ответил Артур.