Артур, племянник Мордреда

Зря мы песнь пели. Орали мы ее в двадцать молодецких глоток и вот доорались — разбудили морского бога. Морской бог наслал на нас бурю. Двоих за борт смыло. На следующий день море успокоилось, глядим — а где земля, непонятно. Ждем до вечера, замечаем, куда солнце клониться начинает. Море на западе, а земля, стало быть, на востоке. Вот мы и поплыли на восток, время от времени к югу поворачивая.

День плывем, второй — нет земли. Есть хочется, а пить — еще больше. На вкус море горьким оказалось, пить его невозможно. Это ж сколько соли надо, чтобы столько воды соленой сделать?

— Нет у тебя удачи, Ар-тоор. — Сказал мне один из наших. — Надо было с другими на восток прорываться. Пусть там даже и третья цепь стояла. Может, и прорвались бы.

Хотя и захотелось мне придушить его после таких слов, но ничего я ему не сказал и не сделал. Потому как, может, и прав он. Предводитель за своих людей отвечает, а если нет у него удачи — значит, и у людей его удачи не будет.

Тогда встал я на носу лодки и громко так сказал:

— Услышь меня, Конан, сын Крома! Пошли какое-нибудь знамение твоим храбрым потомкам, во вражеском море заблудившимся! Покажи, в какой стороне земля!

Нет ответа. Повертел я головой по сторонам, поискал каких-нибудь птиц или иных каких явлений. Ничего. Небо ясное, ни облачка. Ни справа, ни слева птиц нет. Куда плыть — по-прежнему непонятно.

Тогда обратился я к своему предку со справедливым упреком:

— Конан, сын Крома! Вижу я — ты совсем обленился на своем небе! Выходит, зря мы каждый год мазали твой истукан медом и кровью! Нет от тебя никакого проку! Крепко спишь ты на облачных подушках, истомленный ласками дев небесных! Нет тебе дела до того, что двадцать твоих потомков скоро погибнут от голода и жажды! Но знай: если ты и в самом деле допустишь такое, то я, Ар-тоор из клана Медведя, переступив порог смерти, плюну тебе в лицо и отрекусь от тебя как от предка! Направь нас к берегу, и пусть там нас будет ждать хоть тысяча пиктов! В бою погибнуть куда веселее, чем бесславно сдохнуть на этой проклятой лодке!

Сказав так, снова стал я высматривать знамение. По-прежнему в небе — ни единой птицы. Тут справа плеснулось что-то у борта. Это рыба из воды выпрыгнула и обратно в море ушла. Задумался я. Может ли Конан послать знамение в виде рыбы? Ведь морем совсем другой бог управляет. Однако, поскольку птиц так и не появилось, приказал я поворачивать направо. Посмотрим, куда приведет нас это знамение.

Спустя сутки начал я сомневаться. Может, и вправду это было знамение, да только говорило оно как раз об обратном? Мол, в той стороне только рыбы живут, и плыть вам туда не надо?

Родичи мои на меня со все большим раздражением посматривают. Чувствую — еще немного: и выкинут меня за борт. Я сам на их месте неудачливого предводителя непременно за борт выкинул бы.

Прошла еще одна ночь, а на утро видим: плывут три корабля. Огромные! У каждого — три мачты, а на каждой мачте — три паруса. Итого, девять парусов, а девять — священное число, это каждый знает.

Смотрим мы на эти корабли воспаленными глазами, шевелим пересохшими губами, и тут кто-то из моих неуверенно предлагает:

— Нападем?

«Шутишь?» — думаю. На каждом корабле человек двести, а то и больше поместится.

— Может, и нападем, — говорю вслух. — Но сначала попробуем мирно договориться.

Подплыли мы, значит, к кораблям. Или они к нам подплыли. Неважно. Встретились, в общем. Разглядел я знамя, которое на мачтах у них болтается. Белая рогатая лошадь! Аваллонцы, выходит. Впрочем, и так ясно было, что аваллонцы. Пикты такие большие корабли строить не умеют.

Борт у корабля высокий, сверху нас арбалетчики на прицел взяли.

— Кто вы такие? — Спросил тут ихний предводитель. По всему видать — предводитель. Держится уверенно и одет богато. С плеч красный плащ падает, а на теле кольчуга серебристая поблескивает. На нашем языке спросил. Хорошо. Из наших тогда никто еще аваллонского не знал.

— Мы — мирные киммерийцы. — Спокойно ответил я. — Мы вышли в море и заблудились. Скажи, в какой стороне земля? Еще хотим купить у вас воды и провизии. У нас есть чем заплатить. — И я показал ему золотой браслет на своей руке. Браслет мне было не жалко — еще и месяца не прошло с тех пор, как я снял его с мертвого пикта.

— Мирные киммерийцы? — Усмехнувшись, переспросил предводитель. Видать, такую фразу он слышал впервые. Да и я, признаться, тоже. — И каким же образом мирные киммерийцы

вышли в море на пиктской лодке?

— Мы, киммерийцы, свободный народ. — Отрезал я. — На чем хотим, на том и плаваем. Вы нам дадите воды или нет?

Предводитель задумался, а затем сказал так:

— До берега далеко, и сами вряд ли вы сумеете до него добраться. Вот что. Мы можем принять вас на борт, но вы должны будете отдать нам свое оружие.

Мои родичи недовольно заворчали. И я был с ними солидарен.

— Не выйдет. — Я задрал подбородок и надменно сложил руки на груди. — Киммериец может отдать оружие только в одном случае — если он уже мертв!