Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

Наша жизнь фактически втроём. Поведение и мотивы Эветьена оставались загадкой не меньшей, нежели затягивание Стефанио оглашения имени суженой. Я честно пыталась предположить, что могло двигать моим женихом, когда он разрешил брату поехать с нами и это после увиденного в спальне. Или когда делал вид, будто накануне ничего не произошло. Или когда преспокойно отправился во дворец, оставив нас тут почти что вдвоём. Неужели рассчитывал, что мы так и будем игнорировать друг друга?

Вряд ли. Да, рассуждения о полностью рукотворном происхождении священной книги вызывали у Тисона протест и негодование, но при том была масса вещей, с которыми Слово Четырёх определённо не соглашалось, однако Тисон их принимал вопреки написанному в ней. Если не как данность, неоспоримый факт, то хотя бы как вероятность, тоже имеющую право на существование в мире. Соответственно, к какому-то решению он да придёт и случится это довольно скоро.

Значит, догадывался.

Скорее, даже ожидал.

И впрямь, хоть ты совету Чарити следуй и сматывайся в Вайленсию. А что, приеду, возьму в мужья обоих, раз они с такой похвальной готовностью друг на друга глаза закрывают и примиряются с ближним своим, и не буду себе мозг выносить всякими мучительными выборами. Тем более язык мужчины знают, Эветьен вон, аж целых полгода в Вайленсии жил и ничего, вроде всем доволен. Эх, мечты, мечты…

Немного нетрадиционные мечты, правда, но уж какие есть. Ну а что? Кто-то о муже с дитём грезит и чтоб непременно до тридцати, а я о двух мужчинах сразу и чтобы без делёжки. Как говорится, на вкус и цвет фломастеры разные. Наверное, если бы братья вели себя иначе, соперничали и обозначали границы пресловутого «это моя женщина, и точка», мне бы и в голову не пришло рассматривать подобный вариант. Однако в том-то и дело, что при такой постановке вопроса становилось всё сложнее их разделять, тяжелее думать о каждом в полном отрыве от другого.

Когда за окном начали сгущаться сумерки, мы спохватились, что пора бы и честь знать. Надо привести себя в порядок, одеться наконец-то и пустить в спальню горничную. Эветьен пришёл домой ровно к ужину и, подозреваю, наш с Тисоном вид, нарочито благочинный, вежливо-равнодушный, его не обманул. Несколько быстрых оценивающих взглядов, и в глазах Эветьена мелькнуло такое понимающее выражение, что мне стало неловко. Зато Тисон следовал примеру брата и оставался невозмутим, словно понятия не имел, о чём идёт речь. Впрочем, наблюдения и выводы свои Эветьен никак не прокомментировал.

Ужинали мы без обязательного присутствия слуг за спиной, Эветьен, как и вчера вечером, сразу всех отослал. То ли и сам не любил есть, когда кто-то над душой стоял, то ли не считал нужным держать лишнего человека в столовой, раз трапеза проходит сугубо в кругу узком, без пяти минут семейном.

– Стефанио намерен назвать имя суженой в день пресветлого Тристина, – сообщил Эветьен после нескольких минут совместного сосредоточенного поглощения содержимого тарелок.

– Тристана? – повторила я.

– Тристин, – поправил Эветьен. – Несколько веков назад некоторых служителей Четырёх, прославившихся чистотой помыслов, верностью Благодатным и особыми деяниями, называли пресветлыми – за благой свет мыслей и дел. Для каждого избирали свою дату, когда следует славить того или иного храмовника и просить его о какой-либо милости. Считается, что свет их столь силён, что и после смерти служителя помогает скорее донести просьбу до Четырёх.

– Пресветлый Тристин известен как покровитель брачных союзов, – пояснил Тисон. – При жизни он соединил великое множество пар и, как утверждают собрания о деяниях пресветлых служителей, все они прожили долгую и счастливую семейную жизнь.

– Это через неделю, – добавил Эветьен.

– И кто счастливица? – полюбопытствовала я и поймала его быструю, скупую усмешку. – Только не говори, что не знаешь.

– Знаю. Но не могу сказать, что одобряю этот выбор.

– Почему?

– Потому что это серьёзное отступление… от многих издавна принятых традиций. И не только от них.

Та-ак, кажется, и я знаю имя будущей супруги императора.

– Как же выбор жребием, воля богов и что там ещё было? – внезапно в памяти всплыл обрывок спора родителей Асфоделии. – И что за срок у императора приближается?

– В прошлом месяце Стефанио исполнилось тридцать восемь.

Да-а? Выглядит моложе, по крайней мере, я со своей колокольни столько бы ему не дала.

– Каждый государь Франской империи, принявший императорский венец, должен взять жену и произвести первенца на свет прежде, чем переступит сорокалетний рубеж.

– А если не успеет?

– Останется бездетным. Его ветвь будет считаться сломанной, и венец унаследует брат, старший сын брата либо иной близкий по крови и первопрестольному древу родственник-мужчина.

Интересно-то как. И, главное, ни в официальных исторических хрониках, ни в менее распространённом издании не было ни слова о столь интригующем нюансе.

– Странно, – удивилась я. – Мужчины не женщины всё же, некоторые и в почтенные лета вполне ещё способны ребёнка заделать.