Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

– Обычно, прежде чем эмиссары Его императорского величества прибудут за избранными, собираются основные данные по каждой из дев жребия. Редко когда случается выяснить нечто истинно невероятное, удивительное или постыдное о юных фрайнэ. Благородное происхождение подразумевает благородное воспитание, даже если семья из младшей ветви или стеснена в средствах. Всякие разумные родители понимают, что фрайнэ, не воспитанную должным образом, не обеспеченную приданым, едва ли возьмут в жёны, особенно фрайн положения более высокого, нежели род девушки. И самое большее и страшное, что может произойти за двадцать лет жизни юной фрайнэ, это увлечение чем-то или кем-то неподобающим. Но о вас, Асфоделия, ввиду удалённости островов, не успели собрать ничего, кроме самого основного, не говорящего ни о чём в частности. О вашем даре узнали по факту, когда вы продемонстрировали его безо всякой опаски.

Или, наоборот, Асфоделия боялась, оттого и рискнула, решив, что терять уже нечего.

Другой вопрос, чего именно она испугалась. Подневольного раскрытия дара? Возможности стать женой Стефанио и погибнуть?

– Вы не помните столь многого… но при том не производите впечатления человека, не помнящего себя, – Эветьен повернулся ко мне, посмотрел требовательно. – Покажите.

– Что… показать? – растерялась я.

– Силу.

– Как?

– Дар – такая же неотъемлемая часть вас, как любой иной талант, – внезапно интонации смягчились, и взгляд исполнился смиренного терпения. – Чем ещё вы занимались? Вышивка, музицирование?

– Нитки-иголки терпеть не могу с уроков труда, музыку только слушала, – отозвалась я мрачно.

– Благодатных ради, должны же вы были делать хоть что-то?

На работу ходила. Благо что в моём мире этого более чем достаточно для скрашивания досуга.

Ещё б, Алёнка, мужика тебе нормального, говаривала Света.

И замуж, пока не слишком поздно.

И детей, пока родить можешь.

И вот тогда я и сама обязательно стану нормальной, полноценной женщиной, а не впавшей в детство дурой, на мужиков забившей и посвящавшей свободное время каким-то идиотским увлечениям.

– Пыталась научиться рисовать, – призналась я после некоторого размышления. Вроде вполне приличное хобби для леди. – Правда, начала только недавно и особого успеха не добилась…

– Прекрасно! – невесть чему обрадовался Эветьен и снова взял меня за руку. – Закройте глаза.

– Что, будем визуализировать, как я рисую? – уточнила я иронично.

– Закройте глаза, Асфоделия, – твёрже повторил Эветьен.

Ладно, чёрт с тобой.

– Представьте, что перед вами чистый холст, а ваша рука – это кисть…

– Серьёзно? – я открыла глаза и посмотрела на мужчину со всем доступным скепсисом.

– А как иначе, по-вашему, учат азам на первой стадии? – в ответном взгляде отразился не меньший скепсис. – Хорошо, если ученик знаком с основами и ему не надо объяснять элементарные вещи, но ведь так бывает далеко не всегда.

– Но визуализация… то есть воображать холст или что-то там ещё… это же… ну, не знаю… банально.

– Энергия фактически незрима, рассеянна и зачастую неощутима в должной мере, поэтому на первых порах лучше представлять её в виде знакомых физических предметов, которыми ученик часто пользуется. Чтобы воздействовать силой на материальный объект, прежде следует её собрать и сконцентрировать в количестве достаточном для собственно воздействия в зависимости от степени его сложности. Вы не сможете сорвать цветок, если не возьметесь за него и не потяните, либо не попробуете надломить стебель. Вам потребуется приложить определённое усилие и совершить определённые действия и больше действий увеличивает и количество усилий. Это непреложный закон и распространяется он не только на жизнь обычных, неодарённых людей.

– А нельзя просто пальцами щёлкнуть? – приуныла я от будущих перспектив. – Или палочкой волшебной махнуть и заклинание произнести?

– Нельзя, – отрезал Эветьен. – Где только вы набрались подобных престранных идей? Закройте глаза и представьте, что…

– Можно хотя бы не холст и кисть, а бумагу и карандаши?

– Что такое каран… да-ши?

– Это… такие разноцветные стержни в деревянной оболочке, ими тоже можно рисовать, как красками.

– Грифели?

– Э-э… наверное.

– Если вам так будет легче, пожалуйста.

Я закрыла глаза, и мы начали заново.

* * *

Чистый лист бумаги перед мысленным взором.

Рука в виде этакого большого розового карандаша, в котором заключён не стержень, но собирается, копится энергия.

Самая странная визуализация в моей жизни.

Эветьен велел провести условным карандашом по несуществующей бумаге – будь всё настоящим и получилась бы линия. Или зигзаг, если рука дрогнет.

У меня не получалось ничего.

Я старательно концентрировалась, воображала всё необходимое и водила рукой взад-вперёд по воздуху, чувствуя себя и впрямь странно. Открывала глаза, оценить результат и понимала, что оценивать нечего, ни линий не появлялось, ни рука не светилась, как накануне. Эветьен хмурился и просил повторить.