Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

– Попытка нарушить его изнутри приводит к сбросу скорости и остановке.

– Простите, я не знала, – растерялась я.

– Не знали? – повторил Тисон с характерной недоверчивой интонацией человека, столкнувшегося с внезапной неосведомлённостью собеседника в вещах элементарных, естественных если не для всех, то для большинства точно.

Угу, я-то не знала. Но Асфоделии наверняка должен быть известен сей нюанс.

– То есть я… забыла, – попробовала я исправить ситуацию. – Из головы вылетело.

Тисон разжал пальцы, огляделся и шагнул почти вплотную ко мне, загораживая собою свет от сферы.

– Понимаю, вы напуганы и меньше всего хотели удостоиться этой чести, пусть бы и принято полагать её высокой, желанной для всякой незамужней фрайнэв Империи.

Рыцарь говорил негромко, сочувственно, мягко.

Как с ребёнком.

Или не вполне здоровым взрослым.

– Вы оторваны от семьи, родных и всего, что дорого вашему сердцу, что окружало вас с детства. Вам пришлось отправиться в чужие края, в обществе незнакомцев, не ведая, что ждёт вас там, в далёком городе, где вы никогда прежде не бывали и, может статься, не желали побывать. К сожалению, вести о случившемся на Сонне разошлись быстро… быстрее, чем следовало ожидать… и достигли ушей не только Его императорского величества, но и многих других. Вас… опасаются, а чужой страх порой пугает не меньше его источника. Однаковам самой нечего бояться, вы под защитой, никто не посмеет вас оскорбить словом или делом, причинить вам вред. Как бы ни была велика ваша печаль и тоска по дому, нет нужды пренебрегать заветами Четырёх и обрывать нить своей жизни вопреки их воле.

Поначалу я даже не поняла, к чему он клонит, о чём вещает столь проникновенно, глядя мне в глаза с уверенным, настойчивым участием доброго дяди психиатра. А потом сообразила.

– Ты… вы что, решили, будто я собралась… того… за борт прыгнуть? – опешила я.

Решил.

Ничего не ответил, но по глазам вижу, что именно о таком радикальном способе разрешения жизненных неурядицТисон и подумал.

– По-вашему, я совсем куку… сумасшедшая? – я отступила от спасителя моей заблудшей души. – Или настолько отчаялась?

– Юные фрайнэ впечатлительны…

– …глупы и легкомысленны, как положено малолетним дурочкам, – подхватила я.

Похоже, некоторые вещи не менялись независимо от мира. А может, для того рыцарей и приставляли к девам жребия – дабы избранная от радости такой великой не самоубилась, прежде чем пред очами жениха потенциального предстанет?

Кстати, что собой жених представляет? Почему невесту правителя избирают посредством какого-то жребия, а не старым добрым путём поиска политически выгодного союза?

– Я говорю об ином, – возразил Тисон.

– А ещё вы упоминали, что барка не поднимается на большую высоту, – и освещённая сферой часть перед носом корабля это подтверждала. – И если я сигану за борт, то рискую не столько убиться, сколько покалечиться, вероятно, без возможности восстановления. Думаете, мне оно надо? – раздосадованная малоприятным предположением, я глубоко вздохнула в попытке успокоиться, поправила сбившийся за спиной плащ и повернулась к шатру. – Пойду-ка я спать, пожалуй. Доброй ночи.

– Доброй, фрайнэ Асфоделия.

Идти до импровизированной опочивальни было всего ничего, каких-то пара-тройка метров, но и на этом пути поджидал сюрприз. Старший Шевери маньяком-убийцей вынырнул из густой тени сбоку от шатра, и на сей раз я не сдержалась.

– Твою ж дивизию!

Обычно я не матерюсь и лексику, заменяющую совсем уж нецензурную, употребляю редко, но тут… другого выражения на ум не пришло.

– Фрайнэ Асфоделия, – Эветьен посмотрел на меня с исследовательским интересом.

Понял ли, что у меня с языка сорвалось?

И что фрайн тут делает? Тоже следит на случай, ежели вдруг братец недоглядит?

– Фрайн Шевери, – кисло откликнулась я.

– Позвольте заметить, фрайнэ Асфоделия, что час для прогулки не самый подходящий.

– Я уже иду спать.

– Прекрасно. И постарайтесь больше не покидать шатёр до прибытия в столицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наверное, стоило промолчать и последовать настоятельной рекомендации, то бишь затвориться в шатре и носа оттуда не казать, но так, увы, со мной случалось: немела где не надо и наоборот, говорила тогда, когда предпочтительнее было бы прикусить язык и не нарываться.

– Почему? Я дева жребия или арестант, сопровождаемый под конвоем в место заключения?

Эветьена мой тон, раздражённый, вызывающий, не смутил. Мужчина глянул поверх моего плеча, убеждаясь, что из свидетелей поблизости только брат, и усмехнулся снисходительно.

– Его императорское величество чтит выбор жребием, каким бы тот ни был. К тому же служители Четырёх наперебой уверяют, что четвёртый выбор священен и потому угоден богам и удачен…

Судя по усилившемуся оттенку презрения в усмешке, Эветьен этим самым служителям верил куда как меньше.