Ашхабадский вор

Выдвинулись за полдень, когда солнце уже не так припекало и от домов протянулись короткие тени. Карташ напоследок оглядел свое небольшое, но в высшей степени экзотическое войско – ничего ли не забыли. Кажется, ничего. Во флягах полно воды, еды в седельных сумках хватит для перехода аж до самого Ашхабада (запасливые наркокурьеры везли с собой консервы, хлеб, сушеное мясо и твердый как камень сыр – то ли для продажи-обмена, то ли просто не привыкли отказывать себе в хавке), транспорт, послушный и накормленный, мирно ждет приказа выступать в поход, магазины и обоймы снаряжены… Стволов, кстати, опять прибавилось сверх всякой меры. Не иначе, кто-то там, наверху, кто распоряжается распределением благ в этом лучшем из миров, решил перевыполнить план по вооружению отдельно взятых товарищей. Спасибо, конечно, но куда ж его столько девать? Поколебавшись, Алексей большую часть арсенала оставил в подвале одной из пятиэтажек на окраине города – вместе с грузомбедовых караванщиков, и хорошенько запомнил, в каком именно подвале: не ровен час, пригодится и то, и другое – захоронки еще никому не мешали.

В общем, выдвинулись, и только теперь, когда город остался позади, Алексей в полной мере прочувствовал то, о чем ему давеча говорил Таксист, – а и в самом деле, всего каких-то десять дней назад он бодро топтал кирзовыми сапогами сибирскую землю в ИТУ номер *** и мечтал о возвращении в Москву на белом коне – а сейчас вот размеренно покачивается меж двух поросших густой вонючей шерстью горбов далеко не коня, держа курс прямиком в пустыню. Нет, ну чудны дела твои, Господи…

Раньше Алексею ибн Карташу в пустынях бывать не доводилось. На пляжных югах бывал, заполярными морозами шкуру дубил, дальневосточных крабов ловил, в камчатские гейзеры руку опускал, черноземным воздухом украинских степей дышал, гостил у гуцулов, молдаван, прибалтов, поморов и у многих других народов и народностей. В какие только края не закидывало с инспекторскими проверками исправительно-трудовых учреждений, уж всего и не упомнишь. Побывал на океанах – на трех из четырех возможных. Однажды даже отметился за границей, аж в самой Польше. А в пустыню, вишь ты, не заносило. Хотя чего казалось бы проще, в советские-то времена! Купил недорогой билет в купейный вагон, потрясся пару деньков... Да нет, зачем нам вагон! Советскому офицеру по карману было летать самолетами Аэрофлота. Даже более того. Советский офицер мог себе позволить такой широкий жест души: прихватив подругу (чтобы было с кем обмениваться впечатлениями и на кого, соответственно, впечатление всеми этими жестами производить), еропланом махануть на выходные в любой туркменский город, окруженный песками, два дня полюбоваться на закаты над барханами, покататься на ишаках, откушать дынь, обкушаться пловом, укушаться местным самогоном – да и обратно, чтоб поспеть аккурат к утреннему разводу в понедельник. Чего проще! Однако эта простота и подвела. Думалось, ну чего торопиться, это я всегда успею, родная ж страна, не надо виз и загранпаспортов, требуется лишь свободное время да желание. А в той, упущенной

стране было, к слову говоря, почти все, ну, за малым разве исключением, что требуется любителю путешествий: и степи, и пустыни, и субтропики, и те же три океана из четырех возможных. Было да сплыло...

Короче говоря, до сего момента о пустынях Алексей Карташ имел представление весьма поверхностное, составленное исключительно по фильмам и книгам, причем, в основном, развлекательно-приключенческой направленности. Но уж зато сейчас он наполучал этих представлений до отвала, до оскомины и чуть ли не до рвоты, с лихвой восполнив все предыдущее беспустынье.

Действительность, как это обычно и бывает, рассеяла некоторые его заблуждения. В частности насчет того, что пустыня однообразна и безжизненна.

В окрестностях Уч-Захмета песчаные равнины чередовались с каменистыми отложениями. Покинув город, они вскоре въехали на возвышенность, которая, как выяснилось позже, растянулась на несколько километров. Здесь песок присутствовал лишь наносами, островками и редкими грядами, а преобладала земля. Впрочем, землей ту почву называть не то что не хотелось, а и совесть не позволяла. Бетон естественного происхождения – вот что это такое. Глина, камни, песок, спрессованные в непробиваемую, монолитную на ощупь массу кирпичного оттенка. Все это спрессовано было так плотно, словно каждый участок тут били-тромбовали гигантскими и неутомимыми установками для вколачивания свай. «Вот где зоны хорошо ставить или воинские части, – пришло тогда в голову Карташу. – Контингент всегда будет обеспечен работой. Чтобы вырыть, вернее, выдолбить в таком грунте всего одну яму под столб, придется проковыряться всей зоной с завтрака до ужина».

На этой возвышенности, где-то в километре от Уч-Захмета, они увидели строения разных габаритов, строительные вагончики, брошенную и раздетую догола технику. Не приходилось сомневаться, что здесь и добывали мергель во времена расцвета Уч-Захмета. Заезжать туда они, разумеется, не стали.