Ассасин

– Ты что, не слышал, что я рассказывал? Это ведь мне Ашер бен Соломон приказал догнать и вернуть парня домой, даже силу советовал применить, если тот заупрямится. Да разве ж я стал бы ломать мальчишку, когда тот так и сказал, что поступок его отца иначе, как предательством, не назовешь. Да и я тоже так считаю. Продать тебя ассасинам! Вот уж вероломство так вероломство! Поэтому я и согласился помогать Иосифу в поисках, когда паренек заявил, что без тебя не вернется. Старина Ашер, наверное, страшно обозлился на меня, когда я не привел назад его мальчишку, как собачонку на поводке. А Иосиф с тех пор порвал все отношения с родителем.

Ни на единое послание Ашера не ответил, последние письма просто сразу отправлял в очаг, даже не читая.

– Стало быть, вам не известно о Руфи? – Мартин искоса взглянул на приятеля и по озадаченному взгляду Эйрика понял, что именно ему придется сообщить о гибели девушки.

Эйрик был поражен. Все порывался что-то сказать, но только ахал, а потом и вовсе разрыдался.

– Я ведь Руфь совсем малюткой знал, на коленях качал, – захлебывался он слезами, размазывая ладонями по щекам нарисованные узоры татуировки. – Девочкато чем этому упырю с горы помешала?

«Он хотел сделать мне подарок», – мог бы ответить Мартин, но в горле застрял ком. Казалось, он уже смирился со смертью былой возлюбленной, но когда рядом плакал этот большой сильный воин, оказалось, что ему самому трудно сдержать слезы. И он заморгал, глядя на солнце над горами, где парили орлы и проплывали легкие перистые облачка.

– Не стоит пока говорить Иосифу о гибели сестры, Эйрик, – попросил приятеля Мартин. – Он и так напуган после выходки Сабира, а тут… новое потрясение.

– Не скажу. Но ты зря считаешь его таким уж неженкой. Парень хорошо держался все это время. Самого Синана не побоялся, когда явился к нему на эту аспидову гору.

Мартин закусил губу, чтобы не признаться, как долго считал, что Иосиф, как и вся семья Ашера бен Соломона, предал его. А парень искал его, надеялся что-то выяснить, спасти… выкупить, как он рассчитывал. Вон даже к молодой жене в Киликию не поехал, как сообщил Эйрик.

Из хижины позади них вышел Ласло, вроде собирался о чем-то переговорить с качающей ребенка женщиной, но та закуталась в покрывало и поспешно отошла. Другие люди в селении, хоть и помогли убрать и закопать тела павших в схватке исмаилитов, теперь поглядывали на убийц ассасинов с неприязнью.

– Мессир Ласло, как там маршал? – обернулся к тамплиеру Мартин. – Если ему хоть немного лучше после того, как им занялся Иосиф, то я бы советовал как можно скорее собираться в путь. Не думаю, что нам стоит тут задерживаться. Эти люди опасаются, что за убийство фидаи Старец Горы накажет и их тоже. И чем раньше мы покинем селение… А что говорит о состоянии маршала Иосиф? Он подлечил Шампера? Тот выдержит путь?

– Слишком много вопросов сразу, Мартин. Однако я и сам понимаю, что нам лучше уехать. Остальное вам пояснит ваш еврейский лекарь.

В глазах Фаркаша Иосиф был только врачом, которого после того, как юноша немного пришел в себя, Мартин попросил осмотреть раненого рыцаря. Но сам Ласло, похоже, был неприятно удивлен, когда увидел, как их проводник радостно обнимался с евреем после схватки. Но думать ли сейчас Мартину о хмурых взглядах еще вчера приветливого с ним рыцаря Храма?

Маршал де Шампер, лежавший на топчане, казался тихим и неподвижным, в хижине стоял стойкий запах раны и крови. Иосиф мыл руки в тазу и обернулся, когда вошел Мартин.

– Я смыл кровь и гной с раны…

– И гной? Когда я перевязывал тамплиера в последний раз, рана хоть и потемнела… Но не я, а ты учился врачеванию, Иосиф, а мои познания в этом деле весьма посредственны. Он что, очень плох? – уже тише спросил Мартин, сам не ожидая, что эта весть так его огорчит.

Иосиф был наблюдательным и неглупым и сразу уловил печаль друга. Видя, в каком волнении тот смотрит на неподвижного тамплиера, он пояснил, что дал раненому немного белого опиума, чтобы облегчить его страдания. Ибо, когда Иосиф снял с рыцаря повязку, от раны сразу пошел гнусный сладковатый запах, повязка была вся покрыта сукровицей и гноем, а плоть вокруг нее вздулась и потемнела. Иосиф старался делать перевязку очень осторожно, и все же тамплиер даже при самых легких касаниях кусал кулак, чтобы сдержать крик.

– Неужели это я виноват, что все так плохо, Иосиф? – подавленно спросил Мартин. – Я что-то сделал неправильно?

– Поверь, друг мой, ты сделал все, что было в твоих силах. Ты же сам видишь, что рана на лице у тамплиера благодаря твоим стараниям заживает. Ранение же в боку… Пусть и не столь глубокое, но именно оно воспалилось. Поэтому я и дал рыцарю опиума. Пребывая в беспамятстве, он хоть не будет страдать.

– Мы сможем везти его? Нам не следует задерживаться тут.

– А нам что-то тут грозит? Хотя… о чем это я… Одна встреча с Сабиром уже насторожила меня. Отец ведь писал, что ты убил его, и вот я встречаю его тут, живым, здоровым, в обличье воина Старца Горы. Выходит, весть о его смерти была очередной ложью? Чьей? Отца? Синана?