Ассасины

Но вот кавалькада втянулась в Улицу Менял. Как и остальные улицы города, она не отличалась шириной. Но что касается многолюдья, то этого у нее было не отнять. По сторонам улицы в палатках разных размеров – большей частью полосатых – ютились менялы. Их тут было так много, что, казалось, «дети арабов»[113] только и делают, что с утра до вечера меняют свои динары на таньга, дирхемы на фульсы, а безанты на денье.

Однако возле палаток большей частью топтались приезжие купцы. По их количеству на Улице Менял можно было предположить, что торговля в Тире процветает, несмотря на то, что город находился под властью франков.

Неожиданно от одной из палаток отделились двое молодых людей и едва не бросились под ноги жеребца Конрада Монферратского. Сопровождавшие его оруженосцы мигом нацелили на них копья, но тут один из них вскричал:

–  Отец, благослови!

–  Э, да это Расул! – воскликнул удивленный король Иерусалима. – Уберите оружие! – приказал он сопровождавшим его рыцарям. – Это мой крестник, – объяснил Конрад оруженосцам. – Расул! Подойди ко мне.

Юноша приблизился к Конраду Монферратскому и тот перекрестил его. Его товарищ тоже беспрепятственно подошел к королю Иерусалима и стал немного в сторонке. Вилк пригляделся к двум сарацинам и едва не ахнул. Это были заговорщики с кладбища! Только не те, которых он упустил на базаре, а двое других.

–  Опасность! – вскричал Вилк. – Защитите короля!

Увы, оруженосцы замешкались, не сразу поняв, почему кричит слуга Великого магистра, а когда до них дошло, уже было поздно. Расул схватил Конрада Монферратского за одежду и нанес ему несколько ударов ножом, спрятанным под халатом. Но сумел только ранить короля. Конрад ударом ноги свалил его на землю, где Расула тут же скрутили оруженосцы.

–  Живым брать, живым! – приказал слабеющим голосом Конрад.

Но тут в воздух, словно птица, взвился Наби. Он незаметно сместился к крупу королевской лошади и когда совершил свой немыслимый прыжок, то очутился заспиной жертвы. Сверкнуло лезвие ножа, и Конрад, схватившись за горло, захрипел – Наби перерезал ему сонную артерию. В тот же момент рыцари подняли его на копья. На землю он упал уже безжизненный – как бесформенная куча тряпья.

Вилк и Робер де Сабле не могли прорваться к умирающему де Монферрату – рыцари окружили его плотной стеной; слишком поздно окружили. Да и чем они могли ему помочь? Юноша беспомощно оглянулся и неожиданно заметил, как ему показалось, знакомые лица. Но они выглядывали из-под монашеских капюшонов – двое монахов смиренно стояли в сторонке, как и остальные зеваки. Заметив пристальный взгляд Вилка, они развернулись и скрылись в узкой улочке.

Это те, кого он упустил на базаре! Вилк не стал вдаваться в объяснения, лишь бросил:

–  Я скоро вернусь!

Соскочив с лошади, потому как проехать по Улице Менял вообще стало невозможно, он бросился вдогонку за заговорщиками. А что это так, Вилк теперь совершенно не сомневался. Видимо, эти двое замаскировались монахами, чтобы в суматохе закончить то, что начали крестник короля Иерусалима и его напарник; если, конечно, у них ничего не вышло бы. Ведь монахи, святые люди, могли подойти к своей жертве беспрепятственно.

Вилк бежал по улочке, которая казалась коридором – фасады домов мусульман не имели окон, а вся жизнь мужской и женской половины дома происходила во внутреннем дворике, скрытом от посторонних глаз. Монахи словно сквозь землю провалились. «Куда они девались?» – недоумевал юноша. Возможно, спрятались в одном из домов, вход в которые представлял собой лишь калитку с молоточком в виде медной руки, закрепленной на шарнире; этой рукой – раскрытой дланью – стучали, чтобы вызвать хозяина.

Но вот наконец дома закончились и пошли остатки древних сооружений. Вилку показалось, что он увидел, как среди развалин мелькнула черная фигура, и бесстрашно ринулся через заросли репейника. Перебравшись через кучу битого камня, юноша очутился на вымощенной плитами дорожке, которая привела его в просторный дворик. Еще на подходе к нему он услышал голоса, поэтому последние несколько шагов передвигался совершенно бесшумно – как учил дед Вощата.

Осторожно выглянув из-за полуразрушенной колонны, Вилк увидел обоих «монахов», которые спешно переодевались в замызганные халаты. Он не стал долго колебаться и размышлять, как поступить. Выхватив меч короткий скрамасакс[114], положенный по уставу ордена сервиентам, Вилк выскочил из своего укрытия и крикнул:

–  Сдавайтесь! Иначе смерть!

Лжемонахи переглянулись – как показалось юноше, с издевкой, – и, вместо того чтобы исполнить приказ, достали внушительные на вид кинжалы и неторопливо начали приближаться к Вилку. Юноша похолодел. Он вдруг вспомнил рассказ Ачейко о его злоключениях, в которых фигурировал ас-Синан, прозванный Старцем Горы, и ассасины, зловещие наемные убийцы, безупречно орудующие любым оружием. Похоже, ему «повезло» – он как раз и наткнулся на них.