Assassin's Creed. Братство

Он прошел в другой конец комнаты и взялся за шнурок звонка.

– Пошлю сейчас кого-нибудь. Пусть утихомирятся, пока мы не кончим разговор. Иногда мне думается, что строители – это самое разрушительное изобретение рода человеческого.

Вошел слуга. Папа отдал ему распоряжение. Через несколько минут, под аккомпанемент ругательств, произносимых вполголоса, строители побросали инструменты, произведя еще одну порцию шума.

– А чем заняты строители? – спросил Эцио, зная, что у нынешнего папы было две соперничающие страсти: военное дело и архитектура.

– Я приказал заколотить все покои Борджиа и большинство помещений, которыми они пользовались, – ответил Юлий. – Слишком уж просторные и роскошные. Такое скорее пристало Нерону, чем главе христианской церкви. И еще я приказал снести все их постройки на крыше замка Кастель Сант-Анджело. Я превращу крышу в большой сад. Возможно, возведу там небольшой летний домик.

– Прекрасная мысль, – ответил Эцио, улыбаясь про себя.

Вне всякого сомнения, летний домик станет домом наслаждений и обставлен будет если не с королевской роскошью, то с достаточной для интимных встреч папы с его любовницами и любовниками. Эцио не было дела до личной жизни папы. Главное, Юлий был хорошим человеком и надежным союзником. По сравнению с Родриго его страсти и забавы были подобны детским капризам. Более того, Юлий последовательно осуществлял моральные реформы, начатые его предшественником Пием III.

– И потом, надо же завершить внутреннюю отделку Сикстинской капеллы, – продолжал папа. – Сейчас там так уныло! Я пригласил одного талантливого молодого художника из Флоренции – Микеланджело… фамилию запамятовал. Пусть расписывает фресками потолок. Тьма-тьмущая религиозных сюжетов. Да вы и сами представляете. Подумывал я позвать Леонардо, но у того голова полна замыслов. Разбрасывается. Слышал, он почти никогда не может закончить большое полотно. Вот на портреты его хватает. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо…

Юлий умолк и посмотрел на Эцио:

– Но вы же пришли сюда не затем, чтобы побеседовать со мной о современном искусстве.

– Не затем.

– Далась вам эта угроза восстановления власти Борджиа. Вы уверены, что не преувеличиваете ее?

– Я думаю, мы должны отнестись к ней со всей серьезностью.

– Но моя армия вернула под власть Ватикана большую часть Романьи. У Борджиа нет армии.

– Поймите: Борджиа жив. С ним в качестве подставного лица…

– Эцио, надеюсь, вы не подвергаете сомнению уместность моих решений? Вы знаете, по каким причинам я сохранил ему жизнь. В любом случае для Чезаре оказаться там, где он сейчас, равнозначно сожжению у столба.

– Помимо Чезаре, остается еще и Микелетто.

– Скажете тоже! Без Чезаре Микелетто – пустое место.

– Микелетто прекрасно знает Испанию.

– Говорю вам: он никто и ничто.

– А я вам говорю: Испания ему хорошо знакома. Он родился в Валенсии. Незаконнорожденный племянник Родриго.

Во время этого разговора папа мерил шагами свой кабинет. Невзирая на достаточно почтенный возраст, он был бодр и энергичен. Вернувшись к столу, Юлий уперся в столешницу своими могучими руками и наклонился к Эцио. На многих это действовало убеждающе.

– Вы позволяете вашим худшим страхам верховодить вами, – сказал папа. – Мы ведь даже не знаем, жив Микелетто или нет.

– Вот мы и должны узнать это со всей достоверностью.

Папа задумался над словами Эцио. Его лицо чуть смягчилось. Он снова сел и принялся постукивать указательным пальцем правой руки по тяжелому перстню-печатке на левой.

– Что вы намерены сделать? – угрюмо спросил папа. – От меня не ждите никакой помощи. Мы и так с головы до ног опутаны расходами.

– Перво-наперво нужно выследить и уничтожить всех сторонников Чезаре в Риме. Среди них, возможно, отыщется тот, кто знает о Микелетто. О его судьбе, местонахождении и так далее. И потом…

– Что – потом?

– Если он жив…

– Вы его уничтожите?

– Да, – ответил Эцио, но сам подумал: «Если только он не окажется мне полезнее живым».

Юлий откинулся на спинку стула:

– Эцио, меня восхищает ваша решимость. Она почти что меня пугает. И я рад, что не являюсь врагом ассасинов.

Аудиторе резко посмотрел на него:

– Вы знаете о братстве?

Папа сложил пальцы шалашиком:

– Я всегда стремился узнать, кем являются враги моих врагов. Но я надежно сохраню вашу тайну. Как я уже вам сказал, я не дурак.

50

– Твоя интуиция верна. Я буду вести и охранять тебя. Но тебе я не принадлежу и вскоре ты должен будешь отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто повелевает мною. Я должно подчиняться воле хозяина Яблока.

Эцио был один на Тиберине. Яблоко лежало у него на ладони. С его помощью ассасин пытался узнать местонахождение оставшихся сторонников Борджиа, прячущихся в Риме. Он вновь услышал этот таинственный голос, принадлежавший не то мужчине, не то женщине. Не знал он и откуда голос раздается: из Яблока или из его собственной головы.