Assassin's Creed. Ренессанс

Время шло, но волнения в городе так и не вспыхнули. Никто не оплакивал смерти тирана. Многие думали, что он по-прежнему жив и уехал по делам. Например, в Неаполитанское королевство, с которым у него были давние торговые связи. Антонио постарался, чтобы всё в палаццо делла Сета лишь подтверждало эту теорию. Поскольку смерть Эмилио не нанесла ущерба ничьим интересам и не сказалась ни на чьих доходах, никого не заботила смерть коварного купца, каким бы амбициозным или успешным он ни был.

Эцио и Роза сблизились, однако соперничество между ними продолжалось. И теперь, когда она полностью выздоровела, ей хотелось доказать свое первенство. Как-то утром, явившись к нему, она сказала:

– Слушай, Эцио, думаю, тебе нужна «перенастройка». Хочу посмотреть, крепко ли ты усвоил наши с Франко уроки. Как ты насчет того, чтобы немного побегать?

– Побегать?

– Да.

– И куда?

– Отсюда до Пунта-делла-Догана. Побежали!

Не дав молодому человеку опомниться, рыжая бестия выпрыгнула из окна. Она неслась по крышам, грациозно перепрыгивая через каналы, разделявшие здания. Скинув камзол, Эцио бросился догонять.

Наконец они ноздря в ноздрю достигли деревянного строения на окраине района Дорсодуро. Здание выходило на канал Святого Марка и лагуну. На другом берегу канала стоял невысокий монастырь Сан-Джорджо Маджоре. Напротив в лучах утреннего солнца сверкали розовые мраморные стены Дворца дожей.

– Кажется, я победил, – сказал Эцио.

– Чепуха! – фыркнула Роза. – По твоим словам сразу видно, что ты – не венецианец и напрочь лишен галантности. Впрочем, чего еще ждать от флорентийца? – Она задумалась. – В любом случае ты лжец. И победила я.

Эцио пожал плечами и улыбнулся:

– Как скажешь, carissima.

– Как победительница, я имею право на трофеи.

Притянув молодого человека к себе, Роза страстно поцеловала его в губы. Ее тело, сплошь состоящее из мускулов, сейчас было удивительно теплым, мягким и бесконечно зовущим.

16

И хотя Эмилио Барбариго уже никак не мог прийти на площадь перед собором Сан-Стефано, молодой Аудиторе не собирался пропускать назначенную ему встречу. Ранним осенним утром 1485 года он появился на площади, где уже было достаточно людно. Продолжалась жестокая, непримиримая борьба с орденом тамплиеров. Дело, которому посвятили себя отец и дядя Эцио, незаметно стало делом и его жизни.

Скрыв лицо под глубоким капюшоном, Эцио растворился в толпе. Через какое-то время он заметил Карло Гримальди. Тот был не один, а вместе с аскетичного вида человеком, чьи рыжие волосы и борода никак не гармонировали с синюшно-бледным лицом. На нем был темно-красный плащ государственного инквизитора. Молодой человек слышал о нем – это был Сильвио Барбариго, родственник Эмилио, по прозвищу Il Rosso[105]. Чувствовалось, что инквизитор чем-то рассержен.

– Где Эмилио? – нетерпеливо спросил инквизитор.

– Я назвал ему место встречи, – пожимая плечами, ответил Гримальди.

– Сами назвали? Лично?

– Да, – с раздражением ответил Гримальди. – Сам! Лично! Меня задевает ваше недоверие.

– Меня тоже, – пробормотал Сильвио.

Гримальди скрежетнул зубами, однако инквизитор равнодушно оглядывался вокруг, не замечая или не желая замечать состояние его спутника.

– Возможно, он подойдет вместе с остальными. Давайте пройдемся.

Они двинулись вдоль широкой четырехугольной campo[106], прошли мимо церкви Сан-Видаль и дворцов, выходящих на Гранд-канал, затем снова вернулись к церкви Сан-Стефано. Иногда их взгляд ненадолго задерживался на лотках, где утренние торговцы уже разложили свои товары. Эцио шел за ними по пятам, стараясь оставаться незамеченным. Это было непросто, поскольку Гримальди беспрестанно оборачивался.

– Пока ждем, вы могли бы рассказать мне про обстановку во Дворце дожей, – предложил Сильвио.

Гримальди развел руками:

– Что ж, честно говоря, все непросто. Мочениго доверяет только своим друзьям. Я пытался подготовить почву, как вы просили, высказал несколько предложений, отвечающих интересам нашего дела. Но я не единственный, кто добивается его внимания. Мочениго хотя и стар, но хитер как лиса.

Сильвио остановился перед лотком, взял искусно выполненную стеклянную статуэтку, повертел в руках и поставил обратно.

– В таком случае, Гримальди, нужно проявить больше усердия. Вы должны войти во внутренний круг.

– Я и так считаюсь одним из его ближайших и наиболее доверенных помощников. И на это ушли годы терпеливых расчетов, выжидания. А сколько унижений мне пришлось вытерпеть!

– Да, да, – нетерпеливо согласился Сильвио. – Но где результаты?

– Задача оказалась труднее, чем мне казалось.

– Это почему же?

Гримальди в отчаянии махнул рукой:

– Сам не знаю. Я изо всех сил стараюсь работать на благо государства… Но факт остается фактом: Мочениго меня недолюбливает.

– Интересно, с чего бы, – холодно произнес Сильвио.

Гримальди был слишком погружен в свои мысли и потому не заметил пренебрежения в тоне собеседника.